Растолкав запуганных жильцов, Анатолий пробился к двери
кабинета и схватился за ручку.
— Извините, сейчас моя очередь… — проговорил
бледный интеллигент в пальто неопределенного цвета и сползших на кончик носа
крупнокалиберных очках.
— Чего?! — Анатолий, окончательно вжившийся в
образ Хруща, повернулся к осмелившемуся протестовать интеллигенту всем телом и
смерил его презрительным взглядом. — Ты, хомяк недокормленный, ты с кем
это разговариваешь? Тебе что, срочно захотелось в палату интенсивной терапии?
Так я это запросто могу устроить!
Интеллигент поправил очки, разглядел своего обидчика,
испуганно хрюкнул и задним ходом ввинтился в плотную толпу товарищей по
несчастью.
— Больше нет недовольных? — строго осведомился
фальшивый Хрущ и, не дождавшись ответа, вошел в кабинет. Маркиз проследовал за
ним в качестве бесплатного приложения.
— Ничего не могу сделать, — автоматически
проговорила моложавая, сильно накрашенная тетка, восседавшая за обшарпанным
столом, не поднимая глаз на посетителей, — на ближайшие два месяца все
расписано. Могу записать заявку на июнь…
— Чего? Отопление будешь в июне ремонтировать? — протянул
фальшивый Хрущ, остановившись перед столом техника. — На фига мне в июне
твое отопление?
— Гражданин, не хулиганьте! — процедила
тетка. — Или вам придется покинуть помещение…
— Ты хоть глаза-то подними! — рявкнул
Анатолий. — Погляди, с кем разговариваешь! Или столько краски на веки
нашпандорила, что уже и поднять их не можешь? Тебе, как Вию, для этого
посторонняя помощь требуется?
Смотрительница удивленно подняла взор, разглядела посетителя
и переменилась в лице.
— Валентин Степанович! — испуганно проблеяла
она. — А я вас не ожидала… меня проинформировали, будто бы вы в
командировке… я очень извиняюсь…
— Извиняется она! — Анатолий набирал
обороты. — Ты лучше не извиняйся, а дело делай!
— Так ведь… вы же возражали насчет отопления… я уж все
заявки на июнь перенесла… чтобы вас не беспокоить…
— Раньше возражал, а теперь не возражаю! — гаркнул
Анатолий.
— Это вы точно? — пролепетала тетка. — А вы
потом претензий не будете предъявлять?
— Если я сказал — значит, все точно! У меня всегда так!
Только чтобы быстро! У меня времени нету с вами сопли жевать! Сей момент
посылай ко мне своего инвалида умственного труда, пока я не передумал! Чтоб
одна нога там, а другая тоже там! Пускай подключает чего надо!
— Сию минуту… — Смотрительница потянула из кармана
мобильник, потыкала в него толстым пальцем с квадратным фиолетовым ногтем и
торопливо проговорила: — Макаронов, это Лариса Мамедовна! Ты чем сейчас
конкретно занят? Сию секунду бросай свой засор и перебазируйся в двадцать
шестую квартиру! Насчет отопления… Да, в двадцать шестую! Да, хозяин в наличии!
Да, не возражает! Я тебе что сказала? Перебазируйся срочно, пока он не
передумал! А на этот засор… да, правильно понимаешь! Все, Валентин
Степанович, — рапортовала она Анатолию, — можете идти к себе по месту
прописки. Через три минуты сантехник будет в вашем полном распоряжении!
— То-то! — строго проговорил Анатолий и покинул
кабинет.
— Да, Толик, в тебе пропадает великий артист! — с
уважением произнес Маркиз, когда приятели покинули коридор жилконторы. —
Станиславский и тот сказал бы: «Верю!»
— Не знаю никакого Станиславского, — гордо ответил
Анатолий. — Техника-смотрителя убедить гораздо сложнее, чем этого твоего
Станиславского!
Приятели поднялись на пятый этаж и остановились перед
квартирой Хруща. Обещанный сантехник еще не появился, но в данной ситуации это
было им только на руку. Леня достал свою знаменитую отмычку и приступил к
работе. Замки у Хруща, как и следовало ожидать, были серьезные, и Маркизу
пришлось попотеть. Однако через три минуты дверь была успешно открыта, тем
самым еще раз подтвердив известную аксиому, гласящую, что замки существуют
только для честных людей.
Только коллеги вошли в квартиру и огляделись, как на
лестнице послышались тяжелые шаркающие шаги и на пороге появился сантехник из
жилконторы Макаронов, более известный среди жильцов как дядя Чирик. Это свое
прозвище Макаронов получил еще в советские времена, когда за любую услугу
требовал с жильцов десять рублей, или чирик, как тогда называлась эта купюра.
Если жильцы возмущались его аппетитами, дядя Чирик ухмылялся и отвечал:
— А тебя никто не принуждает. У нас полная свобода
совести. Хочешь — плати, не хочешь — бегай в сортир на Витебский вокзал. Если,
конечно, добежишь.
— Здорово, хозяин! Ну, показывай, где тут у тебя
что! — проговорил дядя Чирик, войдя в квартиру.
Прихожая сразу наполнилась неповторимым ароматом, состоявшим
из многолетнего перегара и запаха засорившейся канализации.
— Сам разбирайся! — огрызнулся Анатолий, который
не ориентировался в чужой квартире и ничем не мог помочь сантехнику.
Впрочем, тот быстро нашел нужное место, и вскоре из чулана
возле туалета донесся его сдавленный голос:
— Тут, это, стенку ломать придется… а вот здеся —
плитку бить… иначе мне никак к этой трубе не подобраться!
Дядя Чирик высунул голову из чулана и выжидательно уставился
на фальшивого Хруща. Он ждал, что хозяин придет в ужас от обрисованной
перспективы и начнет переговоры, чтобы за определенную мзду сохранить в целости
свою недавно отремонтированную квартирку. Но Анатолий спокойно ответил
сантехнику:
— А мне по барабану! Ломай что хочешь!
— Вот, значит, как? — мрачно отозвался дядя
Чирик. — Ну ежели ты так, то будь спокоен, уж я постараюсь! — И он
угрожающе взмахнул тяжелым молотком.
— Да делай ты что хочешь! — отмахнулся Анатолий и
отправился вместе с Маркизом в обход квартиры.
Квартира ему очень понравилась.
В ней имелись три просторные комнаты, отделанные с
замысловатой роскошью, пользующейся безусловным успехом среди полукриминальной
публики, — масса завитушек, килограммы позолоты и немыслимые инкрустации.
Сильнейшее впечатление произвел на Анатолия огромный камин, отделанный
густо-зеленым малахитом, с двумя колоннами из фальшивого мрамора по сторонам.
Понравилась ему и кровать размером с футбольное поле, под огромным балдахином,
не очень уступающим размерами занавесу Большого театра. Поразила его
деревянная, ярко раскрашенная статуя нарядного мавра с бронзовым канделябром в
руке, служившая украшением столовой. Но когда Анатолий увидел потрясающую
чугунную ванну на бронзовых львиных лапах, он окончательно утратил дар речи.
Когда наконец упомянутый дар к нему вернулся, Анатолий
повернулся к Маркизу и заявил:
— Слушай, а чего я буду твою соседку стеснять, эту… как
ее там, Викентьевну? Чего я в той твоей коммуналке не видел? Что я там делать
буду? С остальными жильцами перед дверью сортира собачиться? Может, я лучше
здесь пока поживу, в этой квартире? Тем более что хозяин вернется не скоро… уж
тут-то меня точно никто искать не будет!
