— А что? Я не возражаю! — согласился Леня. —
Местная общественность тебя уже как будто признала, так что с этой стороны
препятствий не возникнет…
— Одно только плохо, — насупился Анатолий,
разглядев огромный бар, оформленный в виде уменьшенной копии афинского
Акрополя, — больно уж тут много всякого спиртного… как бы мне того… как бы
ненароком не сорваться! Я уж сколько времени держусь, а тут боюсь не устоять…
Главное, все такие напитки классные! Знаешь, как трудно будет воздержаться…
— Ну с этим мы быстро разберемся! — Маркиз
выглянул в коридор и окликнул: — Эй, дядя Чирик, можно тебя на два слова?
Заинтересованный сантехник не заставил себя долго ждать. Он
появился на пороге комнаты в окружении своего неповторимого профессионального
аромата.
— Ну, в чем вопрос?
— Не вопрос, а предложение. Можешь взять на память о
нашей встрече все это богатство. — И Маркиз представил взору изумленного
Макаронова пару десятков разноцветных бутылок: коллекционного вина, дорогого
выдержанного французского коньяка, настоящего лиссабонского портвейна лучших
производителей, двадцатилетнего односолодового виски, бельгийских ликеров…
— Я эти шампуни вообще-то не очень, — поморщился
дядя Чирик, — от них ничего хорошего, окромя отрыжки… мне бы чего попроще…
беленькую или на худой конец портвешок… ну да ладно, коли задаром — так и быть,
возьму… задаром, так отчего не взять… — И он оперативно переложил
содержимое бара в свой чемоданчик с инструментами. Половина бутылок туда не
влезла, и дядя Чирик попихал их в допотопную авоську.
Пристроив старого приятеля на новую квартиру, Леня пошел по
своим делам. Собственно, дело у него было на данный момент одно — помочь
Анатолию Зевако избавиться от смертельных неприятностей, а для этого следовало
разобраться в запутанном деле, куда Толька влез исключительно по собственной
глупости и легкомыслию.
Проработав в цирке несколько лет, Леня Марков приобрел много
полезных навыков. Но важнее ловкости рук и умения не сдаваться в любой, самой
неприятной и неожиданной ситуации было чувство солидарности. Когда твоя жизнь
зависит от того, удержит ли напарник в зубах тонкий канат, на котором ты
висишь, или сумеет ли помощник вовремя закрыть клетку с голодными львами, ты
учишься доверять. Без доверия артист не сможет работать в цирке.
Анатолий доверился Лене, обратился к нему за помощью, а цирк
заставил Маркиза твердо усвоить одну истину: брось все и помоги товарищу. И как
можно быстрее. Так что следовало поспешить.
Немножко беспокоило Леню то, как посмотрит на дело
Лола, — ведь Леня собирался работать даром, а Лола такого очень не
одобряла. И вообще, она работать не любила, всегда норовила отлынивать и
притвориться беспомощной. Пока что Маркиз оставил свою боевую подругу в ванне с
душистой пеной. Она пила шампанское и подпевала арии Джильды из «Риголетто»,
пытаясь таким способом залечить душевные раны от общения с шутником Анатолием.
Маркиз вошел в подъезд вслед за симпатичной девушкой с
таксой на руках. Такса была не в духе и сердито тявкнула на Леню, когда он
послал ей одну из своих самых обворожительных улыбок. Девушка тоже была не в
духе и вообще его не заметила. Она прошла к лифту, Леня же притормозил возле
стеклянной кабинки, в которой, как рыба в аквариуме, обитала консьержка.
Консьержка не обратила на него никакого внимания.
Это была энергичная особа пенсионного возраста с коротко
стриженными обесцвеченными волосами, в полосатом свитере домашней вязки,
обтягивающем пышные формы, и в круглых очках, съехавших на кончик носа.
Она жила полной и разносторонней жизнью, подобно Юлию
Цезарю, делая одновременно четыре важных и увлекательных дела: перед включенным
на полную громкость телевизором читала «желтую» бульварную газету, прихлебывала
из большой фаянсовой кружки фруктовый чай и разговаривала по телефону. На столе
перед ней, кроме стопки газет и журналов, лежали несколько детективов в ярких
обложках и пакет с дешевыми конфетами.
По телевизору шла передача про торговлю живым товаром.
— Прошу прощения! — вежливо обратился Леня к столь
занятой особе и постучал по стеклу согнутым пальцем. Та даже не повернулась в
его сторону.
— Пардон, мадам! — повторил Леня значительно
громче и снова постучал в стекло.
На этот раз его заметили, реакция консьержки была даже
слишком бурной. Она всем корпусом повернулась к посетителю, отвесила челюсть и
округлила глаза. Однако чай не расплескала и кружку поставила на стол вполне
аккуратно.
— Ой! — вскрикнула она неожиданно высоким
голосом. — Как вы меня напугали!
— Прошу прощения, это не входило в мои планы! —
ответил Леня, послав ей точно такую же обворожительную улыбку, как таксе минуту
назад.
— Вы ваще кто? — От испуга консьержка мгновенно
перешла к подозрительности. — Вы как сюда вошли? Я вам конкретно дверь не
открывала!
— Пресса проникнет куда угодно! — отозвался
Маркиз, продемонстрировав бдительной особе подходящее к случаю служебное
удостоверение. — Собственный корреспондент еженедельной газеты «Ужасы и
кошмары».
Название он прочел на той газете, которую перед его
появлением читала консьержка.
— Да что вы говорите?
От подозрительности женщины не осталось и следа. Теперь ее
лицо выражало живейший интерес. Должно быть, она вообще отличалась быстрыми
сменами настроения.
— Это моя любимая газета! — сообщила она Лене и
кокетливо поправила бесцветные волосы. Тут же у нее снова произошла смена
настроения, и в глазах опять загорелась подозрительность. — А вы конкретно
к кому? Конкретно с какой целью? Конкретно в какую квартиру?
— А я конкретно к вам! — сообщил ей Леня,
продолжая лучезарно улыбаться.
— Да что вы? — Взгляд консьержки опять потеплел, и
она придвинулась к стеклу. — А по какому конкретно вопросу?
— По вопросу убийства, — проговорил Леня,
таинственно понизив голос. — Конкретно — по вопросу убийства Маргариты
Михайловны Окунь. Если вы владеете достоверной информацией, я запишу с вами
интервью. Для первой полосы.
— И с фотографией? — Женщина плотоядно
облизнулась.
— Непременно!
— Ой, только не причесана я… я же не знала, что такой
случай… — Консьержка высунулась в окошечко и громко зашептала: — Насчет
информации — это я не знаю, а только я вам всю правду скажу! Это он ее убил!
— Кто? — таким же громким, взволнованным шепотом
осведомился Маркиз.
— Муж! — выпалила консьержка.
— Вы уверены? — Маркиз позволил себе добавить в
голос крошечную дозу сомнения.
— Еще как!
— А откуда у вас эта уверенность?
— Поверьте мне, молодой человек! — Консьержка
выразительно подняла брови. — Уж я-то знаю жизнь! Я знаю людей! Убийца —
всегда муж! Да вы просто любую передачу поглядите! Хоть ток-шоу, хоть сериал
какой-нибудь про криминал — первым делом подозревают мужа! Да вы хоть моего
Викентия возьмите, покойника! Ведь только и мечтал, как бы от меня избавиться!
