— Какие видные люди у вас в одноклассниках
ходили… — протянул Леня.
— Вроде бы в школе все одинаковые были, или так
казалось, — вздохнула Александра, — а вот поди ж ты, как жизнь
разметала. Да мне-то что, — спохватилась она, — я, сами понимаете, с
Галиной со школы не видалась. Это Маргарита иногда с ней общалась, по старой
памяти. У вас все?
— Слушайте, примите совет: собирайте срочно манатки и
дуйте из квартиры домой. Сидите там тихо и с деньгами своими проститесь. У
хозяина вашего большие неприятности вскорости будут, уж вы мне поверьте…
С этими словами Маркиз отключился и тронул машину с места,
включив радио. Салон машины заполнила симфоническая музыка. Снова Лолка
переключила на классическую волну!
Под классику думалось плохо, а поразмыслить следовало.
Леня сосредоточенно пощелкал клавишами, поискал что-то
соответствующее настроению. И вдруг вместо музыки послышался гнусавый голос:
— Шуваловский парк — очень ценный исторический
комплекс, созданный еще в восемнадцатом веке, поэтому комиссия решила не
отдавать участки под коммерческую застройку. Фирма «Дриада» представила очень
наглядный проект организации на территории парка культурно-исторического
заповедника федерального уровня. Ее представители сумели убедить городское
руководство, что городу необходим такой заповедник. Шуваловский парк — легкие
нашего города, мы хотим, чтобы как можно больше людей с детьми проводили там
выходные…
Человек кашлянул, как будто квакнул, и Леня откровенно
разинул рот. Он узнал голос. Именно этот голос был записан на кассете, которую
он с трудом выцарапал из музейного медведя. Маркиз был уверен, что именно этот
человек задушил Галину Волкову и скрылся, эти квакающие интонации ни с чем не
спутаешь. В волнении он едва не прослушал, как приятный женский голос сообщил,
что в гостях у радиостанции «Город» был председатель комитета по
землепользованию Виктор Михайлович Анциферов.
— Опаньки! — Маркиз аж подпрыгнул на
сиденье. — Это же надо, как я хорошо радио включил!
Все стало понятно. Маргарита прихватила кассету и сообщила
про нее Ивану Терентьевичу. Говорила же секретарша Людочка, что Ивана и с
Окунем-то познакомила Маргарита. Ох и штучка была покойница, не тем будь
помянута…
А Рудик еще удивлялся, как это Иван сумел добыть такой
баснословно дорогой участок, денег-то у него больших нету! Теперь понятно, что
с помощью Маргариты он просто шантажировал председателя комиссии Анциферова. То
есть Анциферов должен был получить уличающую его кассету в обмен на желтый
конверт. Но не получил. То ли Иван его захотел кинуть, то ли случилась
накладка, но кассета пролежала в пасти у музейного медведя до сих пор. И не за
это ли убили Маргариту? Но тогда ее мог убить только этот самый чиновник,
Анциферов, только он был ею сильно обижен.
Маркиз вспомнил, как описывала домработница убитую Маргариту
— придушена голыми руками. Судя по кассете, ту, первую женщину, Галину Волкову,
Анциферов тоже задушил. Да он просто серийный маньяк какой-то! Кому комитет по
землепользованию доверили!
Сергей Николаевич Евсюков сидел на ящике, вытянув ноги и
подставляя лицо весеннему солнышку. Рядом с ним развалился огромный лохматый
одноглазый пес, который изредка взлаивал во сне и дрыгал лапами. Пахло прелыми
прошлогодними листьями и свежестью речной воды. Веяло покоем.
Сергей Николаевич… полно, он ли? Теперь его никто так не
называет. В здешнем краю у обитателей нет имен, а тем более отчеств — только
клички. Его, например, прозвали Серегой Мокрым. Кличка какая-то несерьезная,
как будто цветок у бабушки ванька-мокрый — хилая зелень и мелкие розовенькие
цветочки.
Сергей очнулся от дремы и заставил себя думать. Пять дней он
живет совершенно иной, непривычной жизнью. С ним произошла такая история, в
которую мало кто поверит. Его обычная, налаженная жизнь кончилась вечером пять
дней назад, когда его компаньон и друг (по крайней мере Сергей тогда так думал)
выбросил его в бессознательном состоянии вместе с машиной в черную холодную
воду. Сергей уже не слышал, как ледяная вода сомкнулась над крышей машины. Он
вообще ничего не чувствовал. Он умер.
Так думал Василий. Однако судьба распорядилась по-иному.
С той ночи прошло пять дней. Сергей провел их в каком-то
забытьи. Он таскался за бомжами следом, ел горячую пахнущую дымом похлебку, пил
ужасное пойло. Мыслей в голове не было никаких до вчерашнего вечера, когда, как
обычно, пустили бутылку по кругу, и мерзкий мужичонка Малахай оттолкнул руку
Сергея.
— Ты еще куда? — завизжал он. — У нас даром
не наливают!
— Истинно так, — подтвердил бывший поп, —
потому как сказано в Писании: каждому — по потребностям, от каждого — по
способностям. Ежели ты имеешь потребность выпить, то должен иметь способность
добыть чего-нибудь в общий котел!
— А ты, дармоед, — Малахай сплюнул сквозь
зубы, — только жрешь общественное!
— Где ж я возьму?
— Бутылки собирай, хоть милостыню проси! —
вступила в разговор Халява Панкратьевна. — У нас закон такой.
И вот сегодня Сергей дремал на солнышке и лениво раздумывал,
что же ему делать дальше. Жить жизнью обычного бомжа — то есть собирать
бутылки, рыться по помойкам, таскать что плохо лежит, принимать за это ругань и
побои от обычных граждан или же возвращаться в тот, другой, настоящий мир.
Настоящий ли? До вчерашнего вечера Сергею казалось, что та,
прошлая жизнь закончилась, когда его машина плюхнулась в реку и вынырнул он из
темной ледяной воды в совершенно другой мир. Ему казалось, что в этом мире не
было злобы, зависти, люди не то чтобы добры друг к другу, но равнодушны. Никто
ни от кого ничего не требовал, все равны — общая еда, общая крыша над головой.
Никто не борется ни за лучшее место под солнцем, ни за кусок пожирнее, ни за
женщину покрасивее. Тут Сергей невольно усмехнулся. Единственной особой
женского пола в «обчестве» являлась Халява Панкратьевна, но никому не приходило
в голову искать ее благосклонности. Халява и сама, верно, забыла, кто она.
Сейчас Сергей понял, что он ошибался. В этом мире также
господствует зло и насилие, также сильный норовит зашибить слабого или хотя бы
отнять у него миску похлебки и глоток пойла. Без борьбы и здесь не проживешь.
Пожалуй, следует тогда побороться за более нужные вещи —
свое честное имя, например. А также жизнь. Потому что если он не сумеет
доказать, что не брал тех проклятых документов из сейфа, то Иван не станет
церемониться, это человек страшный.
Надо идти туда, понял Сергей, надо возвращаться в мир
обычных людей. Но как это сделать? У него нет денег и документов — Василий,
перед тем как сбросить машину в воду, вытащил у него бумажник. У него нет даже
одежды, потому что этот старый жулик Будыль в ответ на просьбу вернуть пиджак и
брюки только отводил хитро бегающие глазки — видно, толкнул уже кому-то за
бутылку бормотухи.
Сергей почесал за ухом одноглазого пса и решил рискнуть. В
конце концов, он мало что теряет. От такой грязной и голодной жизни он и так
скоро заболеет и отдаст концы. Или Малахай ночью заточку в бок пихнет.
