— На крышу. Влезли туда и все облили смазочным маслом. И смылись. Пошел дождь, все протекло, и дождь, и масло. Испортило тете весь дом.
— Серьезно, Билейн? Ты меня прямо растрогал! Но хватит разговоров! Ты хочешь Воробья или ты хочешь, чтобы мы ушли отсюда?
— Собираетесь одолжить мне 10 кусков, а? Которых я даже не получу и буду платить вам 15 процентов в месяц? Ничего поинтересней не предложите? Ну посудите сами: вы на моем месте клюнули бы на такое тухлое предложение?
— Билейн, — улыбнулся Сандерсон, — если есть за что мне благодарить судьбу, так за то, что я не на твоем месте. Обе его обезьяны ухмыльнулись.
— Ты спишь с этими ребятами, Сандерсон?
— Сплю? Что значит сплю?
— Ну, спишь. Закрываешь глаза. Ладошку под щеку. В таком роде.
— Мне бы тебя шлепнуть, Билейн, чтобы от тебя осталось не больше бздеха в пустой церкви!
Обе мартышки захихикали над этим.
Я вдохнул, выдохнул. Я почувствовал, что почему-то начинаю злиться. Но a. мной это часто бывало.
— Так ты говоришь, Сандерсон, что можешь дать мне в руки Воробья?
— Без сомнения.
— Ну так пошел ты в жопу.
— Что?
— Я сказал: пошел в жопу!
— Да что с тобой, Билейн? Начинаешь злиться?
— Да. Да. Именно.
— Одну минуту…
Сандерсон притянул к себе обеих обезьян. Я услышал, как они жужжат и стрекочут. Потом кучка рассыпалась. Сандерсон глядел сурово.
— Это твой последний шанс, опарыш.
— Что? Какой?
— Мы решили отдать тебе птицу за 5 тысяч.
— 3 тысячи.
— 4 тысячи — и это все.
— Где ваши сраные бумаги?
— Они у меня, здесь…
Он залез к себе в пиджак и выкинул их на стол. Я попробовал их прочесть. Сплошной юридический жаргон. Я должен подписать долговое обязательство «Акме Ликвидаторам». 15 % в месяц. Это я понял. И там было что-то еще.
— Там все еще написано 10 тысяч долгу.
— А, мистер Билейн, это мы можем исправить, — сказал Сандерсон. Он схватил бумаги, зачеркнул 10, надписал 4, поставил подпись. Швырнул бумаги мне на стол.
— Теперь распишись…
Я нашел ручку и подписал этот чертов договор.
Сандерсон схватил бумаги и засунул в пиджак.
— Громадное мерси, мистер Билейн. Всего хорошего. — Вместе с двумя обезьянами он направился к выходу.
— Э, а где Красный Воробей? Сандерсон остановился, обернулся.
— А-а, — сказал он.
— Бэ, — сказал я.
— Жди нас завтра на Большом центральном рынке в два часа дня.
— Это большой рынок. Где?
— Найди мясной магазин. Стой возле свиных голов. Мы тебя найдем.
— Свиных голов?
— Да. Мы тебя найдем.
Они повернулись и вышли из кабинета. Я сидел и смотрел на стены. У меня было такое чувство, что меня кинули.
48
И вот в два часа дня я стоял на Большом центральном рынке. Я нашел мясной магазин и стоял возле свиных голов. Они смотрели на меня дырками вместо глаз. Я встретил их взгляд, пыхнул сигарой. Сколько грустного на свете. Бедные варят из этих черепов суп.
Я подумал: кажется, меня продинамили. Эти ребята могут не прийти.
Ко мне шел какой-то бедный. Он был одет в лохмотья. Когда он подошел поближе, я заговорил с ним:
— Эй, друг, дашь доллар на пиво? У меня язык уже вывесился…
Недоносок повернулся и пошел прочь. Иногда я подаю, иногда не подаю. Смотря с какой ноги встал утром. Наверно. Кто знает?
Денег в мире не хватает на всех. Никогда не хватало. Я не знаю, что с этим делать.
Потом я увидел их. Сандерсона и двух его обезьян. Они шли ко мне. Сандерсон улыбался и нес что-то, накрытое материей. Похоже было на птичью клетку. Птичья клетка?
Они остановились передо мной. Сандерсон окинул взглядом свиные головы.
— Радуйся, Билейн, что ты не свиная голова.
— Почему?
— Почему? Свиная голова не может трахать бабу, есть конфеты, смотреть телевизор.
— Что у тебя под тряпкой, Сандерсон?
— Кое-что для тебя, малыш, тебе понравится.
— Точно, — сказала одна из обезьян.
— Ага, — сказала другая.
— Эти мальчики когда-нибудь не соглашаются с тобой, Сандерсон?
— Им умирать неохота.
— Нам жить охота, — сказала одна обезьяна.
— До старости, — сказала другая.
— Я спрашиваю, Сандерсон, что у тебя в клетке?
— Нет, это не твоя клетка, эта клетка пустая.
— Ты хочешь дать мне пустую клетку?
— Это приманка, Билейн.
— Зачем тебе нужна приманка?
— Мы просто любим поиграть. Мы игривые.
— Замечательно. Ну а где настоящая клетка?
— На переднем сиденье твоего автомобиля.
— Моего автомобиля? Как вы туда…
— Ну это мы умеем, Билейн.
— А как же ты сказал, что мне понравится?
— Что понравится?
— Да вот эта клетка. Ты сказал, что она мне понравится. И твои шестерки согласились.
— Это шутка. Мы любим шутить. Это светская болтовня.
— Светская болтовня? Когда ты перестанешь болтать? Когда начнется дело?
— На переднем сиденье твоего автомобиля, Билейн. Убедись. Мы пошли. До встречи в городе. Через 30 дней.
Они удалились. А я остался со свиными головами.
Так. Я вышел оттуда и направился на стоянку. По дороге увидел прислонившегося к стене понурого алкоголика. Его атаковали мухи Я остановился и засунул ему в карман доллар.
Наконец я очутился на стоянке. Я подошел к машине, залез. Там стояла еще одна клетка, накрытая. Я посмотрел, подняты ли все окна Потом набрал в грудь воздуху и стащил тряпку. В клетке была птица Красная. Я присмотрелся. Это был не воробей. Это была канарейка покрашенная в красный цвет. Хм-м, хмм. Угу. Ох.
Могли поймать воробья и покрасить красным. Нет, подсунули сраную канарейку. И я не могу ее выпустить. Сдохнет с голоду. Придется оставить у себя. Влип.
