– Это на него похоже. – В голосе Кэсси прозвучала легкая досада.
Эбби спрятала усмешку.
– А что? Он хороший парень.
– Я в этом не сомневаюсь.
Кэсси вздохнула и проводила взглядом легкое облачко тумана, сорвавшееся при этом с ее губ. После полудня потеплело и небо немного очистилось, поэтому сидеть на крыльце полицейского участка было довольно приятно, но все-таки это был зимний день и ощущался легкий морозец.
– И внешне он симпатичный, – воодушевляясь, продолжала Эбби. – Конечно, некоторые женщины предпочитают блондинов, но это дело вкуса. Бену удавалось столько лет избегать брачных уз, но пора бы уже ему подумать о семье. Я могу назвать пару-тройку местных дам, желающих стать миссис Райан.
Кэсси улыбнулась, но продолжала смотреть вдаль и следить за женщиной, которая медленно продвигалась по направлению к ним по тротуару, время от времени наклоняясь, чтобы что-то подобрать.
– Пара-тройка претенденток, говоришь? Что ж, на нем свет клином не сошелся.
– Ты, конечно, можешь сказать, что это не мое дело, если хочешь, но все-таки: кто из вас отступает в контрдансе?
– На данный момент я.
– Вот оно что. Предпочитаешь блондинов? Кэсси решила уйти от серьезного разговора.
– Предпочитаю не иметь дела с юристами. Он был судьей, теперь стал прокурором... Я за свою жизнь выслушала столько анекдотов про крючкотворов, что решила держаться подальше от представителей этой профессии.
– А он к тому же еще и политикой занимается, – сочувственно заметила Эбби.
– Вот видишь! Хуже некуда.
– А может, тебе стоит попытаться его перевоспитать?
– Нет уж, уволь. Женщина, которая пытается перевоспитать мужчину, получает сполна все, чего заслуживает.
Эбби засмеялась. Кэсси тоже улыбнулась, но вдруг спросила:
– Эбби, кто эта женщина? Та, что подходит к нам?
Эбби вгляделась.
– О, это несчастная Люси Шоу.
– Что она собирает? Сначала я подумала, что это мусор, но...
– Ей только кажется, что она что-то собирает, но никто не знает, что у нее на уме. Всякий раз, как ей удается ускользнуть от бдительного взора своего сына, она оказывается на улице и начинает бродить, собирая нечто невидимое, пока он не приходит, чтобы увести ее домой.
– Ах да, – припомнила Кэсси, – Бен мне рассказывал о ней. И никто не знает, отчего с ней такое приключилось?
– Я ничего такого не слыхала. Может быть, у нее болезнь Альцгеймера, хотя... насколько мне помнится, когда я впервые увидела, как она бродит по улицам в невменяемом состоянии, ей было немногим больше сорока.
– Сейчас ей можно дать все семьдесят, – заметила Кэсси.
– Да, но на самом деле она намного моложе. Ей не больше шестидесяти. В молодости она славилась как лучшая рукодельница в городе. Похоже, у нее до сих пор бывают просветы в сознании, и тогда она возвращается к любимому делу, потому что ее вышивки регулярно появляются на церковном благотворительном базаре. Каждый год ее сын продает по нескольку штук. – Помолчав немного, Эбби добавила: – Надо пойти позвонить ему. До сих пор Люси ни разу не попадала в дорожные аварии и никому не причиняла вреда, но она слишком легко одета, чтобы бродить по улицам в такую погоду.
На Люси Шоу были вылинявшие джинсы и вязаный кардиган из хлопкового трикотажа поверх тонкой футболки. Стоптанные, видавшие виды кроссовки с развязанными шнурками на босу ногу довершали ее наряд. Поседевшие волосы обрамляли изможденное лицо.
И Кэсси и Эбби одинаково удивились, когда Люси внезапно свернула прямо к полицейскому участку. Она вдруг заспешила, наклонившись только раз, чтобы поднять таинственное нечто, казавшееся ей таким важным. Одну согнутую в локте руку она прижимала к животу, словно несла что-то в охапке, а второй рукой заботливо прикрывала свою воображаемую ношу. Остановившись у крыльца, она невидящим взором уставилась на сидящих женщин.
Очень мягко Эбби обратилась к ней:
– Мисс Люси, вам не следует выходить в такую холодную погоду.
Взгляд выцветших, светло-голубых старушечьих глаз заострился, остановился на ней на минутку, потом переметнулся на Кэсси.
– Они повсюду, – прошептала она шелестящим, как бумага, голосом. – Повсюду разбросаны. Я должна их собрать.
– Конечно, я понимаю, – тихо сказала Кэсси.
– Вы понимаете?
– Да, конечно.
– Это не по моей вине. Клянусь вам, это не по моей вине.
– Никто вас не обвиняет, – успокоила ее Эбби.
– Вы не знаете. – Глаза Люси вернулись к лицу Кэсси. – Но вы-то знаете. Вы же знаете правду, верно? Вы видите лицо, которое он прячет ото всех. Его подлинное лицо.
Кэсси и Эбби обменялись взглядами, потом Кэсси спросила:
– Кто прячет лицо, мисс Люси? О ком вы говорите?
– О нем. – Старуха наклонилась поближе к ним и со страхом прошептала: – Он дьявол.
– Мисс Люси... – начала Эбби.
Люси Шоу вдруг выбросила вперед грязную исхудалую руку и с неожиданной силой вцепилась в колено Кэсси.
– Остановите его, – прошипела она. – Вы должны его остановить.
У Кэсси перехватило дух, когда она заглянула в глубину этих бледных, но живых и горящих огнем глаз.
Но момент просветления у Люси Шоу закончился так же быстро, как и начался. Ее глаза как будто затянулись пеленой, пальцы разжались, рука упала. Она отступила от Кэсси, снова обхватила себя руками, словно защищая некую драгоценную ношу, и заговорила как упрямый и капризный ребенок:
– Я должна их всех собрать. Всех до единого. Я должна...
Из-за угла появился высокий худой мужчина лет сорока пяти, лицо которого хранило печать бесспорного семейного сходства с Люси Шоу. Он поравнялся с ними и подхватил старую женщину под руку.
– Мама! Идем, мама, нам пора домой.
– Я должна их всех собрать, – взволнованно возразила Люси.
– Да-да, конечно. Мы их всех соберем дома, мама.
– Я как раз собиралась тебе позвонить, Расселл, – сказала Эбби.
– Она не хотела вам надоедать, – произнес он извиняющимся тоном.
– Мы это знаем, Расселл, мы просто беспокоились о ней.
– Спасибо, – хмуро бросил он. Его глаза тревожно метнулись прочь от пристального взгляда Кэсси, пальцы еще крепче сжали руку матери. – Пошли, мама, – сказал он довольно мягко.
– Они повсюду разбросаны, – жалобно протянула она.
– Да, мама. Я знаю.
Они вдвоем двинулись по тротуару и скрылись за ближайшим углом.
