А потом она ощутила его у себя между ног, почувствовала медленное, но неумолимое проникновение твердой мужской плоти в свое тело. И нетерпение, звучавшее в ее стоне, сменилось торжеством.
– Открой глаза, любовь моя, – прошептал Бен. – Посмотри на меня.
Его лицо было напряжено, глаза потемнели; всматриваясь в ее зрачки, он как будто вбирал ее в себя взглядом, и опять Кэсси поразилась до глубины души. Она не могла читать его мысли но каким-то непостижимым образом заглядывала глубже – туда, куда мысль не доставала, и ощущение этой невероятной близости толкнуло ее к высшей грани наслаждения, пока их тела двигались, как одно.
– Бен... – прошептала Кэсси, подчиняясь неодолимой потребности произнести его имя.
– Я здесь.
Его губы коснулись ее губ, прошлись по ним, словно играючи; он подхватил ее руками под плечи, погрузил пальцы в ее волосы. В потемневших от страсти глазах с полуопущенными веками, устремленных на нее, горел приглушенный огонь. Ритмичное движение бедер ускорилось.
Напряжение, охватившее Кэсси, стало нестерпимым, но ей ничего другого не оставалось, как подчиняться заданному ритму. Все ее чувства были предельно обострены, голова кружилась, тело стремительно скользило по крутой дуге к вершине насыщения, она отчаянно цеплялась за Бена, как за якорь спасения, единственную опору в океане неописуемых ощущений.
Освобождение, когда оно наконец пришло, обрушилось на нее подобно высокому морскому валу: дыхание у нее пресеклось, сердце чуть не остановилось. Кэсси почувствовала себя оглушенной. Ей едва хватило сил обнять Бена, пока его собственное тело сотрясалось в судорогах оргазма. Одна-единственная связная мысль промелькнула у нее в голове: Кэсси ужаснулась, насколько она была близка к тому, чтобы никогда всего этого не узнать.
Прошло немало времени, прежде чем они обрели способность двигаться. Бен оперся на локти, приподнялся и заглянул ей в лицо. Его глаза все еще казались потемневшими, лицо было взволнованным и сосредоточенным.
Никаких душевных сил для проявления стеснительности у Кэсси уже не осталось. Она сказала:
– Вот это да!
В глазах у Бена загорелись озорные огоньки.
– Мне бы следовало сказать «спасибо», но ведь обе стороны, безусловно, внесли свой вклад.
– Это... всегда так бывает?
– Со мной такого раньше никогда не было, – усмехнулся Бен, целуя ее.
Кэсси обвила его ногами и удержала, когда он сделал движение, чтобы отстраниться.
– Не уходи.
– Я слишком тяжелый, любовь моя.
– Вовсе нет.
Ей хотелось знать, сознает ли он сам, что уже во второй раз называет ее своей любовью.
– Ты уверена, что тебе не тяжело?
– Безусловно.
Бен понимал, что долго это продолжаться не может: его вес был слишком велик для ее хрупкого тела, но и он был не прочь растянуть удовольствие насколько возможно. Не в силах удержаться, он поцеловал ее еще раз, погрузив пальцы в ее шелковистые волосы. У него появилось смутное ощущение, что ее непременно надо удержать, иначе она попытается ускользнуть от него.
Дай ей волю, она бы так и сделала.
Даже сейчас, когда они оба наслаждались умиротворенным покоем после потрясающей любовной близости, в дымчатой глубине ее серых глаз он увидел выражение, подсказавшее ему, что она снова уплывает куда-то, отступает в тень. Он это видел и чувствовал, но не мог определить словами.
Ему хотелось схватить ее и стиснуть изо всех сил, но шестое чувство подсказывало, что такой поступок только оттолкнет ее от него. От этой мысли у него защемило сердце.
– Ты хмуришься, – прошептала Кэсси, нежно разглаживая пальцами морщинки у него на лбу.
– Разве? – Бен повернул голову и поцеловал ее запястье с внутренней стороны, где кожа была такой нежной.
– Что-то не так, Бен?
Он решил отшутиться:
– Я думаю, нам надо будет прорезать во входной двери откидную дверцу для Макса. Честно говоря, мне ужасно не хочется с тобой расставаться.
Кэсси улыбнулась. Но не успела она собраться с ответом, как они оба услыхали какой-то неясный звук в дверях и, повернув головы, увидели пса, стоящего на пороге. Он вилял хвостом, и вид у него был почти по-человечески виноватый.
– Легок на помине, – усмехнулся Бен и неохотно отстранился от Кэсси.
Он выпустил пса во двор, дождался его возвращения, снова запер двери и включил сигнализацию, затем убедился, что разведенный ранее огонь в камине потушен на ночь. Все это потребовало времени, и Бен ничуть не удивился бы, если бы, поднявшись наверх, увидел Кэсси спящей. Но она не спала и сразу же обняла его, как только Бен занял место в постели рядом с ней.
– Что ты так долго? – спросила она. – Пока тебя не было, мелодия снова вернулась.
– Макс не торопился возвращаться в дом.
Бен поцеловал Кэсси, ничуть не удивляясь, что снова желает ее – столь же страстно и нетерпеливо, как и в тот момент, когда нес ее наверх по ступеням несколько часов назад.
Тесно прильнув к нему, Кэсси прошептала:
– Хватит говорить о собаке.
Они оба позабыли о собаке. И о мелодии тоже.
* * *
Кэсси наслаждалась близостью его сильного, надежного тела и была готова купаться в источаемом им тепле. Краем уха она слышала барабанящий в стекло мокрый снег и завывания ветра, но все ее сознание было сосредоточено на глубоком и ровном дыхании Бена.
«Он тебя погубит», - раздался сигнал тревоги в ее мозгу.
– Мне все равно, – прошептала в ответ Кэсси.
Глава 18
28 февраля 1999 г.
– Лучше бы ты поехала со мной в участок, – беспокойно сказал Мэтт, глядя, как Эбби наливает себе вторую чашку кофе.
– В любое другое воскресенье я бы так и сделала, но Энн сегодня не сможет прийти, поэтому мне придется играть на органе. Да брось, Мэтт, ты же не думаешь, что мне что-то угрожает в церкви? Там будет много людей, ты не забыл?
– Айви Джеймсон в прошлое воскресенье не успела добраться до церкви. Она была убита.
– Но ты же сам сказал, что ты меня отвезешь! Стало быть, я доберусь туда без приключений. – Она улыбнулась ему. – А раз уж ты меня отвезешь, значит, ты же должен и забрать меня оттуда.
– Можешь не сомневаться.
Эбби потянулась через стол и взяла его за руку.
– Ничего со мной не случится, Мэтт. А тебе обязательно нужно быть в участке, мы оба это понимаем. Если твои подозрения справедливы, тебе надо проверить все записи по первым трем убийствам.
