– Ты уверен? – спросил Бишоп.
– Абсолютно, – ответил Квентин. – Она рассказала мне все. Видимо, у нее это давно наболело, внутренняя защита ослабла. Не знаю, заговорит ли она со мной еще... По-моему, нет. По крайней мере, мне так показалось.
– Дайана держала тебя за руку? В тот момент, когда, как она говорит, оставалась на веранде одна и увидела Мисси.
– Да. Сказала, что та явилась ей в ярких вспышках, похожих на луч прожектора. Дайана утверждает, что ощущала мое присутствие. Естественно, она же касалась моей руки. Серое пятно перед ее глазами иногда прорезывал свет, и тогда она замечала или меня, или Мисси.
– А ты сам ничего необычного не почувствовал?
– Ровным счетом ничего. – Квентин откинулся на спинку кровати, уперся локтем в подушку. – Но заметил, что с Дайаной происходит что-то странное. Она побледнела, глаза ее расширились, она уставилась в пустоту, рука ее вдруг похолодела. Надвигалась буря, в такие моменты мои способности могут обостриться, а могут и, напротив, притупиться; тогда я ничего не замечаю.
– У Дайаны, как я понимаю, обострились.
– Очевидно. Значит, непогода действует на ее способности положительно. Точно так же, как и на Холлис, – сказал Квентин. Холлис была единственным медиумом у них в отделе.
– Похоже, что да. Буря подзаряжает Холлис энергетикой, и ее «паучье чутье» усиливается. Она заявляет, что в такие минуты нервы у нее словно оголяются.
– Это уже не смешно, – заметил Квентин.
– Да, и хотя она учится справляться со своими способностями, иногда мы за нее опасаемся. Представляю, какой шок испытает Дайана.
– Вот и я о том же. Она медиум, яснее ясного, причем очень сильный. Представь: она нарисовала портрет Мисси, которую никогда не видела. Но Дайана совершенно не разбирается в своей психике и своих восприятиях, так что для нее первый опыт может закончиться трагедией. В голове у нее мешанина из чувств, мыслей, ощущений. Там же, наверное, и ее сны с мечтаниями. Поди разберись в такой путанице. Прибавь еще двадцать пять лет тестов, терапий и с полтонны сильнодействующих медикаментов. Все это накладывается на восприятие.
С минуту Бишоп помолчал, затем медленно заговорил:
– Квентин, дело вот в чем. Практически всем экстрасенсам с таким прошлым, как у Дайаны, прожившим много лет в подобных условиях, как правило, так и не удается сочетать свои способности с реальностью и жить нормальной жизнью.
– Ну, пока мы действительно таких не видели. Но Дайана – совсем другой человек, у нее очень сильный характер. На самом деле, сильный. Знай я ее получше, наверняка сумел бы помочь ей.
– Квентин, мне не хотелось бы, чтобы ты... разочаровался, если потерпишь фиаско. Мы далеко не всем экстрасенсам способны помочь, какими бы сильными и талантливыми они ни были.
– Дайана – необычная девушка.
– Ну хорошо. – Бишоп согласился с аргументацией Квентина и одобрил его решимость. – Тогда, судя по тому, что ты нам говоришь, тебе имеет смысл не отрывать ее от земли. В самом буквальном смысле.
– Это как? – нахмурился Квентин.
– Ты сказал, что на веранде она видела тебя и Мисси в одно и то же время, потому что держала тебя за руку, так? А ты сидел рядом с ней.
– Да, но едва ли она понимает, как работают ее способности. За столько лет доктора основательно заморочили ей голову, и она поверила им. Считает себя чокнутой.
– Здесь говорит только ее сознание. Ее способности, как и у нас с тобой, проявляются инстинктивно, то есть Дайана может понять, как они работают. Если бы она сняла все свои внутренние барьеры, она бы тебе об этом наверняка рассказала. А раз смолчала, значит, не так уж была с тобой откровенна. Когда паранормальная дверь перед ней открылась, Дайана увидела тебя, но только потому, что касалась твоей руки. Фактически ты для нее в тот момент был якорем, удерживавшим ее в нашей реальности. Потому перед ней и мелькали только вспышки. Если бы она отпустила твою руку, то сразу попала бы в полосу света... с непредсказуемыми последствиями, – тихо прибавил Бишоп.
– Я тебя понял, – проговорил после некоторого молчания Квентин, переварив услышанное. – То есть ты хочешь, чтобы я стал для нее тем самым якорем? Связью с нашей реальностью?
В беседу вступила Миранда. Она разговаривала по селектору, поэтому голос ее отдавал эхом:
– Привет, Квентин. Медиумы, с которыми мы работали до настоящего времени, умели контролировать свои способности и удерживали себя от того, чтобы не войти в открывшуюся перед ними дверь. Да, иной раз они в нее заглядывали, но порог не переступали. Так сказать, соблюдали технику безопасности. Дайана же не имеет соответствующей подготовки, поэтому она полностью зависит от своих способностей. Проявят они милосердие – с ней ничего не случится. Ну а если нет? Без материальной связи с нашей реальностью первый же опыт может закончиться для нее печально.
– И что с ней случится в самом экстремальном случае? Что произойдет, если она войдет в ту дверь?
– То же, что и со многими другими медиумами. Она попадет в энергетическое пространство, где основная масса энергетики заряжена отрицательными эмоциями – злобой, горем, чувством потери. Они воздействуют и на подготовленного медиума, а уж медиума с сильными паранормальными способностями, но неспособного контролировать их, легко увлекут в другое измерение, о котором мы пока только догадываемся.
– Странно, что с Дайаной этого до сих пор не случилось, – заметил Квентин.
– А откуда тебе это известно?
Квентин искренне удивился:
– Разве такое могло произойти?
– Легко. Особенно если с ней случались моменты забытья. Судя по тому, что Дайана тебе рассказывала, она находилась в «сером времени» довольно долго. Ведь вспышки длились секунды, не больше. А это значит, что она и раньше могла неоднократно заходить в него и оставаться там.
Квентин мысленно обругал себя за то, что не учел такую возможность.
– Да, вы правы насчет якоря.
– Конечно, ее инстинкты, – продолжала Миранда, – возможно, и не дали ей войти в дверь, втянули в нашу реальность. Но все может быть. Выясни у нее, случались ли с ней моменты забытья. Если да, то как часто, сколько времени они длились и не увеличилась ли с годами их продолжительность. В случае если увеличились, Дайана скорее всего достигла такой точки своего психического развития, когда якорь ей просто необходим, для ее же собственной безопасности. Ну или пока она не научится управлять своими способностями.
Квентин невидящим взглядом смотрел на стенку комнаты:
– Стало быть, без якоря она может навсегда остаться в «сером времени»? Назад не вернется?
– Нельзя сказать с полной уверенностью, но возможно. Нам не раз приходилось приводить в чувство медиумов, задержавшихся в «сером времени» надолго. Травмы, обмороки, все было... До сознания некоторых мы так и не смогли достучаться – сплошные белые пятна. Пустота. Возможно, срабатывала какая-то их внутренняя защита, и все, что они пережили в «сером времени», стиралось? Не знаю. Никто не знает. Так что можешь ли ты гарантировать, что с Дайаной не происходило что-либо подобное? Наверное, нет.
