– Столько лет потерять... – простонал Квентин.
Он продолжал беспокойно ходить по комнате, как-то незаметно для себя прошел в спальню, приблизился к окну. Он смотрел в ночь. Приглядевшись, Квентин вдруг понял, что из окна виден коттедж, в котором на третьем этаже находится номер Дайаны. Под окнами коттеджа росли кустарники и декоративные деревья.
«Наблюдай».
Квентин замер. Напрягся, затаив дыхание, вслушиваясь в тихий шепот.
«Сегодня ты должен наблюдать».
Прошло несколько долгих, томительных секунд. Только догадавшись, что продолжения не будет, Квентин позволил себе глубоко вздохнуть. Он понял, что подсказала ему интуиция – в эту ночь он не должен спать. Ради Дайаны он обязан следить за ее коттеджем.
А возможно, и ради ее безопасности.
Квентин видел входную дверь коттеджа, большую стеклянную дверь на балконе в номере Дайаны. Коттедж был хорошо освещен сильными лампами. В Пансионе они были развешаны повсюду, для удобства постояльцев. Квентин разглядел даже дверные ручки.
Он машинально сосредоточился, сконцентрировал взгляд на коттедже. Постепенно ландшафт вокруг него начал исчезать. Прошла минута – и остался только коттедж; кусты, деревья, клумбы – все скрылось. Входная дверь, казалось, находится так близко, что протянешь руку – и дотронешься до нее.
Ему нужно было усилить зрение, одновременно заблокировав все остальные органы чувств, – ничего не слышать, кроме тишины, не ощущать никаких запахов. Он оперся на оконную раму, но не ощутил прикосновения к ней. Мозг его был спокоен.
Бишоп предупреждал Квентина, что занятие это чревато неприятными последствиями. За усиление одного из органов чувств за счет подавления других неминуемо придется заплатить болью. Квентин хорошо понимал, на что идет. Он прекрасно сознавал, что назавтра у него страшно разболится голова, а обоняние, осязание и слух полностью вернутся к нему только на вторые сутки. В глазах целый день будет резь, чувствительность к свету на это время ослабнет из-за растраченной сегодня зрительной энергии.
Бишоп предостерегал его, говоря, что существует еще большая опасность. Некоторые экстрасенсы после таких опытов вовсе теряли свои паранормальные способности. Перенасыщение одних органов чувств энергией за счет полного отключения других на продолжительное время способно привести к исчезновению дара. Бишоп всегда повторял, что самое главное для экстрасенса – стремление к гармонии, равновесию чувств.
Все это Квентин помнил, но сейчас ему было все равно, что его ждет завтра.
Он знал, что должен следить за Дайаной, и не собирался отступать от задуманного. Прислонившись к оконной раме, он потерял ощущение пространства и только пристально смотрел на коттедж.
Квентин ждал.
«Если он раньше подозревал, то сейчас точно уверен, что я чокнутая, – подумала Дайана, выходя из душа. Она включила фен, стала сушить волосы. – И зачем ему знать чудовищные детали моего существования? Я и так ему много наговорила. Правильно врачи поступали. Уж они-то получше меня все знают. Да и не станут они пичкать лекарствами человека, не имеющего проблем с мозгом».
Хуже всего для Дайаны было то, что она не знала, какой была истинная реакция Квентина на ее рассказ. Внешне – да, он был само сострадание и понимание, но что творилось у него в душе? Действительно ли он думал то же, что и говорил? А ведь говорил очень правильные вещи – слов нет. Правда, утверждал, что когда человека накачивают лекарствами, это совсем не значит, что он на самом деле болен. Такого Дайана не могла понять. Она слишком доверяла врачам.
«Ну хорошо. Предположим, я ему поверила. Я здорова», – решила Дайана и испугалась собственной мысли.
Кроме того, она не умела читать мысли собеседника, определять по выражению его лица, врет тот или говорит правду. В основном из-за отсутствия практики – ведь до последнего времени с людьми она общалась крайне редко. Если не считать докторов. Девушка плыла по жизни в облаке опьянения медикаментами, не обращая никакого внимания на то, что думали и как вели себя окружающие. Впрочем, Дайану это и не особенно заботило.
Теперь же для девушки стало важным отношение к ней. Она не могла объяснить, почему вдруг ее стало интересовать, что именно думает и кем считает ее Квентин и зачем она придает его словам такое большое значение.
Дайане постоянно казалось, что он видит в ней лишь безнадежно испорченный товар. Пусть выдуманная, но столь жалкая характеристика угнетала ее.
«Сама себе яму выкопала. Кто же после душещипательного рассказа будет считать тебя нормальной?»
Дайана разозлилась на себя, и от этого голова ее пошла кругом, мысли завертелись и запрыгали еще сильнее, чем раньше. Она надела шелковые пижамные брюки розового цвета и в тон им короткую ночную рубашку. Было еще рано, но Дайане страшно хотелось спать.
Она прошла в освещенную спальню, присела на край кровати, помедлив, открыла ящик ночного столика. Лежащий там пузырек со снотворным покатился вперед и стукнулся о стенку. Дайана нехотя вытащила его.
Снотворное действовало недолго, всего несколько часов, но и их Дайане вполне хватало, чтобы выспаться. Сонливости и тяжести в голове она не чувствовала. Врач, тот, что помог избавиться от зависимости к сильнодействующим лекарствам, уверял, что прописывает ей только легкое снотворное, и Дайана верила ему.
Девушка обратила внимание, что не закрыла ящик, из которого доставала снотворное. Она потянулась к нему, достала оттуда пузырек и увидела, что крышка не распечатана...
Дайана положила его на место, достала упаковку аспирина. Она не желала возвращаться к прежнему состоянию зависимости от медикаментов, предпочитая вялость, разбросанность неугомонных мыслей, неспособность сконцентрироваться, необузданность эмоций и до боли обостренное восприятие.
«Хватить плыть по жизни в коме. Хватит тащиться сквозь года. Больше этого не будет», – твердила она себе.
Ее снова начал одолевать сон. Он буквально валил ее с ног. Дайана опасалась, что если не поспит, то утром ей будет хуже, чем сейчас. Она запила две таблетки аспирина минеральной водой, бутылка которой всегда стояла у нее на столике.
Девушка нырнула под одеяло, потушила свет, повернулась на спину. Закрыв глаза, она долго лежала так. Сначала ее подмывало пойти к окну и, как раньше, усесться на подоконнике, но усилием воли она сдержала себя.
– Спать, только спать, – шептала Дайана. – Высплюсь и тогда все обдумаю.
Мысли в ее голове продолжали свой яркий хоровод. Дайана пересилила себя и не посмотрела на часы, чтобы не знать, сколько она пролежала. Наконец она уснула.
Дайана открыла глаза, спустила ноги на пол, накрыв колени одеялом, осмотрелась и сразу поняла, что находится в «сером времени». Как ни странно, это открытие нимало ее не удивило.
Она догадывалась, что сейчас еще ночь, хотя спальня была окутана необычным ровным и бесцветным полумраком. Она его узнала. В «сером времени» всегда было так – ни свет ни тьма. Серые полусумерки.
