Квентин пожал плечами.
– Хотя он вполне мог и слышать о Пансионе. Все-таки известное курортное место. Ты говоришь, что он бурно отреагировал на твое сообщение о том, что ты здесь? Вот для этого обязательно должна быть причина. – Он потер лицо ладонями. – Каллен утверждает: к выводу о том, что собственная дочь Лауры умерла и она украла чужую, пришел сам, после того как связал воедино все, что ему рассказывали. Допустим. Но когда, что и от кого он услышал?
Нат поморщился.
– Извини, что здесь я перебил тебя, – продолжал Квентин, обращаясь к Макдэниэлу. – Мне нужно было бы промолчать.
– Да ладно уж. Он все равно потом замкнулся. У меня складывается такое ощущение, что перед беседой с нами он словно поставил себе внутренний ограничитель, потому и сказал нам только то, что собирался рассказать. Мы бы из него все равно больше ничего не выжали. Во всяком случае, не сегодня.
– Интересно, когда он все эти сплетни подслушал – до того, как Мисси убили, или после? – произнесла Дайана. – Он нам об этом не сообщил.
– А какая разница? – спросила Стефания.
– Существенная, – отозвался Квентин. – Если Лаура, возможно, находясь в сильном расстройстве, пошла на кражу чужого ребенка, чтобы воспитать как своего, то убийство Мисси могло подтолкнуть ее к еще более непредсказуемым поступкам. В таком состоянии она вполне была способна рассказать кому угодно настоящую историю Мисси.
– Не помнишь, как Лаура вела себя после смерти Мисси? – спросил Нат.
– Нет, – пожал плечами Квентин. – В то время в Пансионе имелся штатный врач. Я смутно припоминаю, что Лаура долго не могла прийти в себя от горя. Ходила расстроенная и вялая – наверное, от успокоительного. А спустя несколько недель мы уехали. Последний раз я видел Лауру на похоронах.
– Долго же она хранила тайну Мисси, – задумчиво сказала Дайана. – Мне кажется, что раскрыть ее кому-либо она могла только после смерти девочки.
Нат сделал очередную быструю пометку в своем блокноте:
– Спрошу об этом Каллена. Я обязательно с ним встречусь хотя бы еще разок.
Стефания пересела на подлокотник кресла:
– Лично меня здесь больше всего интересует другое – почему он носит цветы на могилу Мисси? Подобные действия характерны для убийц или нет?
– По-всякому бывает, – ответил Квентин. – Но он не убивал Мисси, просто не мог этого сделать. Все правильно он сказал, у него железное алиби.
Нат посмотрел на Квентина:
– Между прочим, я все хотел спросить тебя о том намеке. Он возник спонтанно? Ты ведь ни разу раньше не упоминал о могиле Мисси.
– Эту мысль мне подсказал мой тихий внутренний голос. – Квентин усмехнулся. – Я иногда прислушиваюсь к его советам. До того момента, как ты сообщил Каллену, что его видели разговаривающим с Элли, он интересовал меня только как возможный участник событий двадцатипятилетней давности. Ну и потому еще, что в его комнате мы обнаружили ту потайную дверь.
– Ты все-таки веришь, что здесь есть какая-то связь?
Квентин кивнул не раздумывая.
– Ладно. Есть связь или нет – убийство Элли нужно раскрывать, – мрачно заметил Нат и посмотрел на часы. – Черт подери! Уже первый час ночи. Как только Салли и Райан закончили осмотр места преступления, я распорядился увезти тело в больничный морг. Тамошний патологоанатом сделает вскрытие, утром сообщит предварительные результаты. Потом тело перевезут в центральную полицейскую лабораторию штата.
– Могу обещать нашу поддержку, – сказал Квентин.
– Спасибо, – кивнул Нат. – Результатов придется подождать, но зато тело исследуют досконально. А мне нужно знать о девушке все. Пока же придется работать с тем, что у нас есть. – Он хмыкнул. – И что же у нас есть? Одни вопросы.
– Совершенно верно, – согласился Квентин. – Вот уж чего у нас больше, чем хотелось бы, так это вопросов.
– Капитан, вы знаете, сколько сейчас времени? – спросила управительница ледяным голосом.
Нат продолжал спокойно рассматривать ее.
– Менее двенадцати часов назад убили одну из ваших подчиненных, миссис Кинкейд. Я расследую это дело, разыскиваю убийцу. В связи с этим я хотел бы задать вам несколько вопросов.
На миссис Кинкейд сообщение Ната не произвело никакого впечатления. По крайней мере, лицо ее оставалось невозмутимым.
– На ваши вопросы я отвечу утром! – рявкнула она. – Убегать от вас никто не собирается.
– Извините, но отвечать на мои вопросы вам придется сейчас. – Нат неторопливо раскрыл свой блокнот, положил его на безукоризненно чистый стол, удобно устроился на стоящем рядом стуле. – Присаживайтесь, – предложил он миссис Кинкейд и, насупившись, принялся листать блокнот. Найдя недавно сделанные пометки, он разгладил страницу и перевел взгляд на управительницу.
Та продолжала стоять, скрестив руки на груди и презрительно скривив рот. Она не стала приглашать Ната в соседнюю комнату, где было гораздо комфортнее, чем в громадной, пустой и холодной кухне.
– Хорошо, спрашивайте, – проскрипела миссис Кинкейд.
Нат не торопился. Да он и не любил торопиться. Он рассматривал жутковатую, наполненную странными тенями, слабо освещенную кухню. Она производила на него мрачное, пугающее впечатление, но в этом ему не хотелось признаваться даже самому себе. Еще раз пробежав глазами страницу, он начал:
– Вы сообщали мисс Бойд, что Элли Уикс, как вы выразились, что-то задумала. Так?
– Да, так.
– В чем вы ее подозревали?
– Я вам не ясновидящая, капитан! – отрезала управительница. – Но я всю жизнь работаю с девушками и могу точно сказать, когда они замышляют недоброе.
– Иначе говоря, вы следили за Элли Уикс?
– Я за ней приглядывала, – поправила его миссис Кинкейд.
– Почему вас вдруг насторожило поведение девушки? Она делала что-нибудь предосудительное или подозрительное?
– Я заметила, как она отиралась возле кабинета мисс Бойд, а в той части здания горничным делать нечего.
– Возможно, она просто проходила мимо, – предположил Нат.
– Она мне так и сказала.
– И вы ей не поверили?
– Капитан, я умею определять, когда мне врут.
Нат удивился, но не стал уточнять, как это ей удается.
– Для начала, она часто бегала на крыльцо. Это единственное место, где у нас разрешено курить.
– И что здесь подозрительного?
– Она не курила, – нахмурилась миссис Кинкейд.
– И как вы думаете, что она там делала?
– Возможно, звонила по мобильному телефону. Мы не разрешаем нашим девушкам пользоваться ими здесь, но они все равно их с собой таскают. Прячут. А потом болтают со своими ухажерами.
