Джон через силу улыбнулся.
– И теперь в будущей жизни ее ждет награда?
– Может быть, уже в этой, я не знаю.
– Если она исправит свою ошибку?
Квентин пожал плечами:
– И этого тоже я не могу сказать. Может быть, она уже выплатила свой долг перед вселенной. Невозможно сказать, какую именно ответственность космический миропорядок возлагает на каждого конкретного человека.
– И ясновидящие тоже этого не знают?
– И ясновидящие тоже.
После того, как Мэгги уехала, Холлис еще долго сидела в своей обычной позе, повернувшись лицом к окну, и размышляла о том, будет ли она так же великолепно слышать, когда ей снимут повязку. Сейчас ее слух обострился настолько, что она улавливала шелест газеты в руках полицейского за дверью, различала голоса сиделок в дальнем конце коридора и скрип лифтов, сновавших вверх и вниз вдоль шахты. В какой-то из палат этажом выше негромко работал телевизор, и она слышала его неясное бормотание, хотя и не могла разобрать, что показывают: новости или фильм.
Услышит ли она все это завтра, когда ей снимут бинты и она снова сможет видеть? Завтра, наверное, услышит, а потом? Наверное, понемногу ее слух снизится до прежнего уровня. Ну и пусть! Сейчас не это беспокоило Холлис. Если бы все зависело от нее, она бы с удовольствием обменяла острый слух на зрение. Станет ли она первой и единственной из жертв Окулиста, кто сможет видеть после нападения? Если Мэгги была права, когда рассказывала ей о судьбе и предназначении, то у этого должна быть своя причина. Что же она такого сделала, чтобы заслужить новые глаза?
Или – что она должна сделать?
– Энни, ты здесь? – негромко пробормотала Холлис.
«Да, я здесь». Голос Энни звучал слабо, чуть громче шепота, но, по крайней мере, это был ответ, первый ответ после нескольких часов тишины.
– Ты рассказала мне далеко не все, ведь так?
«Нет, не все».
– Почему? Ты мне не доверяешь?
«Просто я знала, что должна действовать осторожно. Особенно вначале. Когда-то люди, которых я пыталась предупредить, так и не поверили в меня. Они боялись, и я не хотела испугать тебя».
– Я не боюсь.
«Я знаю. Больше не боишься…»
– Тогда скажи, что я могу сделать для Мэгги. Она сама, наверное, не представляет, как она мне помогла. Мэгги забрала себе мой страх, боль, стыд. Она одна сражается за всех нас, и я обязана ей помочь. Только скажи мне – как!
Сначала Холлис думала, что не дождется ответа, но он пришел – еще более тихий и слабый, но отчетливый:
«Скоро, Холлис… скоро».
Когда Джон наконец дозвонился Мэгги, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить обычным, будничным тоном.
– Ты где? – спросил он.
– Я только что вышла от Холлис, – ответила Мэгги. Ее голос звучал спокойно и приветливо, но Джону послышались в нем напряженные нотки. – Мой телефон был выключен. Есть какие-нибудь новости?
– Значит, ты сейчас едешь в участок? – сказал Джон, не ответив на вопрос.
– Я собиралась, но… Есть еще одна вещь, которую я должна сделать сегодня.
– Какая же?
– Я хочу побывать в доме, где нашли Саманту Митчелл. Может быть, мне повезет и я сумею почувствовать что-нибудь важное. У тебя нет под рукой адреса, или мне лучше позвонить Энди?
– Ты не должна ходить туда одна, – сразу сказал Джон. – Приезжай, я буду ждать тебя на месте через полчаса.
– О'кей, – согласилась Мэгги, немного подумав. – Так как насчет адреса?
Джон нашел на столе дело Митчелл и, продиктовав Мэгги адрес, заявил приказным тоном:
– Если приедешь раньше меня, подожди снаружи. Ни в коем случае не входи внутрь одна, хорошо?
– Хорошо. Ну, до встречи.
Джон убрал свой сотовый и, повернувшись к Квентину, повторил:
– Она не должна ездить туда одна!
– Разве я что-то сказал? – Квентин пожал плечами.
– Ты собирался.
Квентин слегка улыбнулся и проговорил тихо:
– Она должна сделать это по-своему. Помнишь, я предупреждал тебя несколько дней назад? Впрочем, сдается мне, ты это уже знал.
– Я догадался. Мне хотелось лучше узнать Мэгги, понять, что заставляет ее поступать так, а не иначе. Ты все время твердил, что в основе ее стремления разделить чужие страдания должен лежать какой-то глубокий, мощный стимул. Словом, что-то вроде тех испытаний, которые назначены каждому и которые нельзя обойти, как ни старайся. Искупление. Что бы ни думала по этому поводу, гм-м… вселенная, Мэгги продолжает считать, что существует только один способ исправить ошибку, которую она допустила когда-то. Мэгги вбила себе в голову, что должна остановить этого негодяя во что бы то ни стало. Она намерена сделать это вне зависимости от цены, которую ей придется заплатить.
Квентин вздохнул:
– Похоже, что так. Ты ничем не можешь ей помочь. Остановить ее ты тоже не можешь: Мэгги все равно сделает то, что, как ей кажется, она должна сделать.
– Ты так думаешь? Почему?
– Ты хочешь спросить, знаю ли я, что принесет нам будущее?
– Да. Именно об этом я спрашиваю тебя. Смогу ли я защитить ее?
– Нет.
Последовала долгая пауза. Наконец Джон вздохнул и сказал:
– Но ты, надеюсь, не будешь против, если я хотя бы попытаюсь?
– Ничего другого я от тебя и не ждал.
Джон, не прибавив больше ни слова, вышел, и Квентин остался в конференц-зале один. Некоторое время он смотрел на закрывшуюся за Джоном дверь, потом пробормотал вполголоса:
– И ничего другого не ждет от тебя судьба, Джон. Не знаю только, поймешь ли ты это когда-нибудь.
Несколько минут спустя в конференц-зал заглянул Энди. Квентин сидел, положив ноги на стол и сплетя пальцы на животе. Брови его были сосредоточенно сдвинуты. Энди знал Квентина еще недостаточно хорошо, но эта поза ему кое-что говорила.
– Волнуешься за Джона? – спросил он.
– Что? – Квентин поднял взгляд на Энди и несколько раз моргнул.
– Я спросил, ты о Джоне думаешь? Я встретил его, когда он выходил из участка. Мне показалось, он чем-то озабочен.
– В последнее время он не очень хорошо скрывает свои чувства, не так ли? – рассеянно проговорил Квентин.
– Он влюбился в Мэгги? – спросил Энди.
– Угу.
– И это тебя беспокоит?
Квентин снова моргнул, потом покачала головой.
– Нет. Нет никакого смысла беспокоиться о том, что определено судьбой еще до начала времен.
Энди собирался спросить, что все это означает, но потом решил – его это не касается.
