Шелби подняла брови.
— Тогда почему бы тебе не спросить ее, что она делала все эти годы?
— И дать пищу сплетням? — Голос был таким же кислым, как и улыбка. — Люди и так уже болтают, что Макс бегает за ней, как влюбленный идиот. Не хватает только мне проявить хоть какой-то интерес, и все немедленно соорудят из нас любовный треугольник, придумают эдакую мыльную оперу.
— И впечатление будет обманчивым. Ну, разумеется.
Он прищурился.
— Разумеется.
Шелби решила, что самое время сменить тему.
— Я тут слышала, что ты со своими ребятами не слишком преуспел в расследовании убийства Джорджа Колдуэлла.
— Мы не публикуем в прессе отчеты о наших находках, Шелби.
— А я и не сказала, что я об этом читала, я сказала, что слышала. Сплетни, сам понимаешь. Этого у нас здесь предостаточно. Я всегда считала, что у того, кто так назвал наш город — Безмолвие, было хорошее чувство юмора.
Шериф нахмурился и спросил:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мои люди болтают, где не положено?
Шелби пожала плечами.
— Они расстроены. Это понятно. Возможно, они пытаются оправдаться, когда кто-нибудь пристает к ним с вопросами, что вы все там делаете, чтобы поймать убийцу. Вполне естественно, что хоть и немного, но что-то они говорят. Но могу тебя утешить: никаких подробностей насчет расследования я не слышала. Только общее впечатление неудачи.
— Замечательно. Просто замечательно.
— Ну, это ведь и так очевидно. Помнится, ты никому не предъявлял обвинения в убийстве.
— У нас нет твердых улик, — резко заявил Итан, — что смерть Люка Ферье не самоубийство или несчастный случай.
— Несчастный случай? Итан, да тут любой знает, с какой стороны обрыва машина рухнула в воду. Совершенно ясно, что ехать туда на машине надо очень осторожно и, разумеется, намеренно.
— Но это не исключает самоубийства, Шелби.
— Ну конечно, если начисто забыть о крупном банковском счете и билетах на самолет. Об этом все говорят. Больше похоже, что он собирался улететь отсюда к чертовой бабушке, а не топиться. Не слишком ли это странное совпадение, что человек с такими тайными грешками, как он, кончает жизнь самоубийством, когда других за похожие прегрешения почему-то убивают?
Итан еще сильнее нахмурился.
— Значит, все уже об этом знают, да?
— То есть связывают ли люди убийства с тайными делишками жертв? Конечно. Это ведь серьезные обвинения Для такого городка, как наш. И, судя по тому, что я слышала, каждый мужчина в Безмолвии от восемнадцати лет До шестидесяти копается в своей прошлой жизни, вспоминая, нет ли на его совести чего-нибудь такого, что может превратить его в мишень.
— Еж твою мышь, — с чувством произнес Коул.
— Пока явной паники нет. — Шелби сделала паузу и спросила: — А ты не считаешь правильным попросить о помощи?
— Я не хочу звать сюда посторонних, — с вызовом ответил шериф. — Это наша проблема, и мы с ней справимся сами.
— Я не о посторонних. Я о Нелл.
— Ах да, она, кажется, считается экстрасенсом? Не смеши меня. Я в это дерьмо не верю.
— Тебе и не обязательно верить в инструмент, чтобы его использовать: а вдруг поможет? Известны случаи, когда копы пользовались помощью экстрасенсов, хотя старались не признаваться в этом открыто. Почему бы не попросить ее? Какой может быть от этого вред? Люди и так уже о ней говорят, Итан.
— Да, я знаю.
— Что, если убийца об этом услышит и забеспокоится?
— Ты думаешь, он будет меньше беспокоиться, если я вызову ее в участок для разговора?
— Не надо ее вызывать. Встреться с ней вроде как случайно.
— Да ни к чему это все.
Шелби подвела итог их беседе:
— Значит, ты не хочешь, чтобы люди подумали, будто ты гоняешься за ней, как это делает Макс, и из-за этого не собираешься выяснять, не сможет ли она помочь? Моя мама в таких случаях говорила: пусть у меня дом сгорит, лишь бы у соседа корова сдохла.
Он поджал губы. Упрямая решительность была написана на его лице.
— А мама никогда не предупреждала тебя, что нельзя совать свой нос в чужие дела?
— Много раз.
— Тебе бы лучше ее послушаться, Шелби.
Шериф повернулся и пошел прочь. По его напряженным плечам чувствовалось, что он злится.
Шелби рассеянно сфотографировала его, когда он переходил дорогу, стараясь, чтобы лицо ее не выдало. Во всяком случае, она на это надеялась.
Как, однако, сложно говорить меньше, чем ты знаешь. И она предчувствовала, что дальше станет еще труднее.
И все равно ей казалось, что она получит от всего этого большое удовольствие.
Разумеется, дело очень серьезное, даже смертельно опасное. Но это не уменьшало энтузиазма Шелби.
Она проследила за уходящим Итаном Коулом, повернулась и пошла в противоположном направлении.
Итак, первое задание оказалось легким, но она сомневалась, что таким же легким будет второе.
Макс остановил лошадь и долго молча смотрел на семейное гнездо Галлахеров, потом повернул голову и взглянул на Нелл.
— Я никогда ничего не слышал о том, что Хейли встречалась с Люком Ферье. Он был холостяком, она тоже не замужем. Зачем таиться?
Нелл знала ответ, но объяснять ничего не стала.
— Надо выяснить, не путалась ли Хейли и с другими мужчинами, — сказала она.
— Ты думаешь, она и есть связующее звено?
— Не знаю, что и думать. Но эти мужчины были наказаны за то, что они скрывали. Люк Ферье имел тайную связь с моей сестрой. Выводы очевидны.
Макс нахмурился.
— Все знают, во всяком случае, сейчас, что у Питера Линча была содержанка в Новом Орлеане и что он собирал порнографические снимки самого гнусного характера, но я никогда не слышал, чтобы он встречался с кем-нибудь из местных.
Нелл посмотрела на дом Люка Ферье и тоже нахмурилась.
— Думаю, у него была связь с Хейли, раз уж и тайна его оказалась сексуального характера. И, возможно, у Рэндала Паттерсона тоже. Это ведь он собирал всякие садомазо-хистские причиндалы в подвале, да?
— Он. Насколько мне известно, никто и не подозревал о его маленьких забавах. — Макс недоуменно покачал головой. — Ты серьезно думаешь, что все дело в Хейли?
На этот вопрос Нелл не хотелось отвечать, но она понимала, что придется. Поэтому она лишь вздохнула и сказала:
— Давай постараемся это выяснить. Дом Паттерсона далеко отсюда?
— Нет. А ты всерьез решила там побывать?
