— Этот же, — пробормотал Тони, — какой-то монстр.
— Вот именно. Это проекция крайне возбужденного разума. Более того, взгляни на его величину, на угрожающую позу. Для того чтобы проецировать нечто такого размера на любое расстояние, требуется неимоверная энергия разума, а это значит, что мы имеем дело с крайне мощным и крайне темным интеллектом.
— Так что это не что-то, попавшее в ловушку в этом здании?
— Нет.
— Значит… оно следит за Нелл.
— Похоже на то.
— И мы о нем не знали.
— Мы, — мрачно подтвердил Бишоп, — о нем не знали.
Тони поморщился.
— Твою мать. Полагаю, мы можем считать, что, скорее всего, это и есть тот убийца, которого они там пытаются поймать?
— Есть чертовски большая вероятность, что это он. Мне нравятся удачные совпадения, но я сильно сомневаюсь, что в Безмолвии действуют одновременно две злые силы, и что одна из них, причем не та, за которой мы гоняемся, сосредоточилась на Нелл.
— Понятно. — Тони глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — И, думаю, будет глупо предполагать, что это таскается за ней потому, что ей очень идут джинсы.
— Скорее всего. Возникает вопрос: зачем оно следит за Нелл? В городе разгадали, кто она на самом деле? Или оно интересуется ею по какой-то совсем другой причине?
— А она никак не может это выяснить? Как-нибудь, чтобы убийца ничего не заподозрил?
Бишоп покачал головой:
— Я ничего не могу придумать. Она может все время держаться начеку, обострив все свои чувства, но это чертовски опасно. Пусть она не настоящий медиум, но, если она прикоснется непосредственно к чему-то столь темному, она окажется мишенью для интенсивного воздействия — психического и физического. В лучшем случае он узнает, кто она на самом деле такая, узнает, что она ищет именно его.
— А в худшем?
— В худшем… если он настолько силен психически, как я думаю, и Нелл откроет ему свой разум, если эта фотография свидетельствует о настоящей, контролируемой астральной проекции и не является одиночным, кошмарным событием, если он по какой-то причине сконцентрирует на Нелл свое внимание, тогда она, несомненно, в опасности. И эту опасность нельзя остановить пулями или полицейской бляхой.
— Больно много «если», — заметил Тони.
— Знаю. Дело в том, что мне кажется, все именно так и есть там, в этом Безмолвии.
— Значит, мы имеем дело с очень злобным и извращенным убийцей, который не только полицейский, но еще и экстрасенс. Я что, стал параноиком, или вселенная в последнее время получает удовольствие, нагромождая перед нами одну неприятность за другой?
— Разумеется, ты параноик. Но это не означает, что ты не прав. — Бишоп беспокойным движением провел пальцами по волосам и нахмурился. — Знаешь, зло — это что-то за пределами нормального, во всяком случае, того, что обычные люди считают нормальным. И, наверное, нам следует считать тех сволочей, за которыми мы гоняемся, экстрасенсами, пока не будет доказано противоположное.
— Может, время сэкономим, — кисло заметил Тони.
— Посмотрим, что будет происходить в Безмолвии. Я уже почти решил отозвать оттуда Нелл, — сказал Бишоп.
— Видишь ли, она теперь считает, что этот убийца вполне мог начать свою игру с убийства ее отца. Учитывая это, ты полагаешь, что она согласится все бросить?
— Нет. Черт возьми.
— И она уже там и во все эти дела влезла с головой. Она уже стала частью этих событий…
— Ситуация серьезно ухудшится, если уберу оттуда ее. И даже если отзову оттуда хоть кого-нибудь. Я понимаю. Понимаю.
— А Нелл знает, что ей следует остерегаться?
— Ее предупредили, да что толку. Все равно ей будет невероятно сложно, а то и невозможно защитить себя, если она не будет твердо знать, почему этот ублюдок оказывает ей такое внимание.
Тони подумал и сказал:
— Кто-нибудь другой может служить ей щитом?
Бишоп отрицательно покачал головой:
— Помнишь, что случилось с Мирандой, когда она попыталась заслонить щитом свой собственный разум? Когда я пытался сделать то же самое? Все экстрасенсорные ощущения оказались подавленными, почти отрезанными, и в результате мы ослепли, на самом деле ослепли. Мы можем себя защитить или можем использовать наши способности, но не то и другое одновременно. Нелл необходимо сохранить преимущества ее паранормальных способностей, чтобы разобраться, что происходит в Безмолвии, поэтому она не может, не должна их приглушать. Она в состоянии попытаться сосредоточиться на определенном месте в определенное время, но больше она ничего не в состоянии контролировать.
— Это трудно назвать защитой, — заметил Тони.
— Разумеется, это никакая не защита.
Через несколько секунд Тони заговорил снова:
— Она сама это выбрала, босс. Ты ей не приказывал. Ты ведь никогда не отдаешь нам приказаний.
— Ты думаешь, от этого легче, Тони? — очень тихо спросил Бишоп.
Тони быстро понял, что сказать ему нечего. Ничего такого, что могло бы помочь.
Абсолютно ничего.
Дом, в котором жил Рэндал Паттерсон, был большим для одного человека. Нелл вспомнила его личные пристрастия и не удивилась тому, что дом стоит довольно обособленно, далеко от других строений. В этой сельской местности не существовало ничего, что можно было бы назвать поселком, так, разбросанные на разном расстоянии друг от друга дома и ведущие к ним дороги. Дом Пат-терсона угнездился в самой середине восьмидесяти акров земли, вдали от дороги, откуда его могли бы увидеть прохожие.
— Наверное, его устраивала такая обособленность, — с кривой усмешкой заметил Макс, когда они привязывали своих лошадей у дома, построенного в средиземноморском стиле.
Они пошли к дверям по аккуратно подстриженной поляне.
— Наверное. Никто не услышит криков из подвала, — согласилась Нелл и тут же спросила: — Ты уверен, что здесь никто не живет? Все вокруг в идеальном порядке.
— Рэндал заключал контракт на садовое обслуживание по сезонам, так что до конца года он успел заплатить. — Макс передернул плечами, когда Нелл вопросительно взглянула на него. — Те же команды работают у меня на ранчо, это они рассказали. В доме все должно быть так же, как в день смерти Рэндала. Дом — его собственность, а наследников нет. Единственный родственник живет на Западном побережье, и поговаривали, что он заинтересован только в деньгах, которые останутся, когда все утрясется.
Нелл постояла немного на выложенной красивыми каменными плитами веранде и мрачно заметила:
— Просто удивительно, что кто-то настолько вышел из себя из-за пары пустяковых секретов. Тем более что в Безмолвии ни одна тайна долго тайной не остается.
