Джастин наклонился, чтобы положить несколько свидетельств в стопку на столике, потом лениво потянулся.
— Лично я ничего не заметил. Господи, взгляни на часы. Разве мы не только что завтракали?
Шелби услышала, как урчит у нее в животе, и усмехнулась.
— Мой желудок утверждает, что плюшки мы съели давным-давно. Почему бы нам не дать дополнительную пищу сплетням и не пойти в кафе пообедать?
— А ты разве не устала? Мы копаемся в этих бумагах чертову уйму часов. Даже считать не хочется.
— Я по природе сова, для меня нормально не спать ночью, если меня что-то увлекает. — Она пожала плечами. — Тем более что завтра воскресенье, и мы оба можем спать сколько заблагорассудится, так что какого черта? Ты ведь сказал, что на этой неделе у тебя выходной?
— Официально. Шериф Коул заставляет нас работать сверхурочно, но настаивает, чтобы хоть один выходной в месяц мы имели, так что сейчас мой черед. И если не объявится еще один труп, мне завтра в офис являться не надо.
— Ты хочешь пойти домой и завалиться спать? Или пообедать в кафе? Вдруг мы все же сообразим, что Джордж разыскивал в этих свидетельствах?
У Джастина имелись догадки на этот счет, но ему нравилось быть в обществе Шелби. О сне думать не хотелось, поэтому он заявил, что идея пообедать ему нравится.
Они легко отыскали довольно уютную кабинку в конце зала.
Шелби заметила несколько заинтересованных взглядов, но сдержалась, не рассмеялась, только сказала Джас-тину:
— Жизнь в аквариуме, вот что такое Безмолвие.
Джастин с любопытством спросил:
— А что их больше волнует — то, что ты со мной, или то, что я с тобой?
— И то и другое, я думаю. Ты в этом расследовании довольно приметная личность, так что всем интересно знать, что ты делаешь. А что касается меня, то… давай скажем так: я редко обедаю с красивыми мужчинами.
— Ты меня удивила. И спасибо.
Она тихонько рассмеялась.
— Поскольку я обычно болтаюсь по городу со своими камерами и вижу много такого, чего иначе бы не увидела, я знаю наших городских мужчин достаточно хорошо. Наверное, слишком хорошо. И мне трудно представить кого-нибудь из них в роли бойфренда или любовника.
— Потому что на твоих снимках они такие, какие есть на самом деле? — догадался Джастин.
— Вроде того. Поразительно, как много людей воображают, что они находятся в каком-то обособленном мире, даже когда они на публике.
Джастин не стал интересоваться подробностями того, что она видела, но подумал: скорее всего, хотя бы один из соискателей ее руки и сердца получил отказ, не имея ни малейшего представления, почему она его отвергла. Но прежде чем он успел что-то сказать, Шелби жизнерадостно поведала ему некоторые подробности, которые он предпочел бы не слышать.
— Понимаешь, трудно винить человека, если у него где-то зачесалось и он на людях почесался или в зубах поковырялся, но копаться в носу или чистить уши — это уже слишком, ты не считаешь? Я однажды даже видела одного мужика, который стриг волосы в носу с помощью таких ножниц на батарейках. Мне это ужасно подействовало на нервы. Смотреть противно.
Джастин рассмеялся:
— Тебе, скорее всего, придется опустить планку.
— Или забыть про фотоаппарат, — печально согласилась она. — А мне бы не хотелось ни того, ни другого. Поэтому здорово, что я вполне нормально чувствую себя в одиночестве.
— Ну, бога ради, скажи мне, если я буду делать что-нибудь неприятное, договорились?
Шелби усмехнулась:
— Не думаю, что ты так опростоволосишься.
Он неуверенно разглядывал ее, пока Эмили наливала им кофе, а когда официантка отошла, сказал:
— У тебя есть мои фотографии? Случайные снимки?
— Всего несколько штук.
— Вот ужас.
Он попытался вспомнить, не делал ли он чего-нибудь такого, что она могла счесть противным, но кто же помнит все свои движения и жесты?
Шелби сказала уже более серьезным тоном:
— Знаешь, я решила обратиться к тебе насчет этого расследования потому, что я присматривалась к тебе эти последние недели, и мне стало ясно, что ты предан работе, что ты делаешь ее хорошо. Ты всегда внимателен, сосредоточен, ничего не упускаешь, с людьми ведешь себя не по-хамски.
— А я и не видел тебя с твоими камерами, — кисло признался он.
— Потому что я не хотела, чтобы ты меня видел. Я не шпионила, ты не думай. Просто у меня выработалась привычка наблюдать за людьми так, что они этого не замечают.
— Например, так ты следила за шерифом Коулом. — Джастин решил повернуть разговор на более нейтральную тему.
Шелби, похоже, не возражала.
— Точно. Учти, я наблюдала за Итаном Коулом много лет. Я заметила, что после первого убийства он стал вести себя иначе. Долгое время я не могла понять, в чем дело, но, когда я собрала все его фотографии вместе, я нашла те, что показала тебе. Вот эти.
Шелби решительно полезла в сумку, которую она постоянно таскала с собой, и достала конверт с фотографиями, которые они с Джастином рассматривали накануне.
— Эти снимки что-то да значат, Джастин, и мы оба знаем это.
Встревоженный Джастин быстро огляделся и, конечно, заметил, что несколько человек, несомненно, заинтересовались действиями Шелби. А она достала снимки из конверта и протянула их ему, прежде чем он успел ее остановить.
— Взгляни еще раз, — беспечно предложила она.
Джастин понимал, что чем дольше они станут возиться с этими фотографиями, тем больше привлекут к себе внимания, поэтому, наклонившись над снимками, он сказал вполголоса:
— Зря ты их вытащила, Шелби. Не надо было этого делать здесь и сейчас.
— Почему нет? Все в городе привыкли видеть, как я показываю свои снимки. Никому это не покажется странным. Они наверняка подумают, что я показываю те фотографии, на которых есть ты.
— Да, конечно, но если за нами наблюдает кто-то, имеющий отношение к убийству, у него могут возникнуть подозрения. Вдруг он решит, что тебе удалось запечатлеть что-то уличающее его. Полагаю, ему совершенно не хочется, чтобы об этом узнала полиция?
Шелби немного подумала, потом сказала:
— Ладно, согласна, я сглупила. Но дело сделано, обратно не вернешь, так что ты вполне можешь их просмотреть.
Джастину не хотелось демонстрировать под любопытными взглядами слишком большой интерес к снимкам, поэтому он бегло проглядел их и протянул назад Шелби, слабо улыбнувшись для зрителей.
— Согласен, занимательная подборка. Но шериф разговаривает с массой народа каждый день, так что вполне объяснимо, что он говорил и с теми, кого убили.
