— Брат? — переспросил Гален, доставая телефон и нажимая на кнопки.
— Да.
— Придется нам попробовать заполучить в команду еще экстрасенсов. Те, кто есть, начинают упускать слишком много важного.
— Я бы предпочел подождать подольше, прежде чем наказать Итана, — сказал Кайл, указывая пистолетом, куда Нелл следует сесть. Она вынуждена была опуститься на диван под таким же углом по отношению к Итану, как и стоящий у притолоки Кайл. — Дать ребятам возможность потоптаться в темноте, разыскивая тайные грешки Нейта Маккарри, чтобы Итан выглядел при этом полным болваном. Но какого черта. Можно и сегодня закончить.
Нелл сидела на краешке дивана, рассчитывая, что так ей будет удобнее выхватить пистолет. Если будет шанс.
— Я ничего не понимаю. — Ей не надо было слишком усердствовать, чтобы притвориться удивленной.
— Разве?
— Нет. — Она мельком взглянула на Итана Его голова все еще безвольно болталась, но Нелл почувствовала, что он хоть наполовину, но в сознании. — Правда.
— Ну, это же совсем просто, Нелл. Мне надо было позаботиться о тебе и Хейли. Защитить вас, как полагается старшему брату.
— У нас нет брата, — сказала она, не столько ради того, чтобы потянуть время, сколько повинуясь инстинкту.
— Знаю, нас так никогда и не представили друг другу, стыд и срам, да и только. — Он уже спокойно улыбался. — Мы выросли в разных домах и с разными матерями. Но Адам Галлахер был и моим отцом. Понимаешь, он обо мне не знал. До того времени, когда я ему сказал. В мае, в прошлом году.
— В мае? Ты хочешь сказать, перед его смертью?
— Ну, сначала я все иначе задумывал. Я знал, что он расстроен, лишившись обеих дочерей. Сначала ты сбежала, потом Хейли. Я подумал, что ему следует узнать обо мне, что он обрадуется. Я даже предложил сменить свою фамилию, чтобы имя Галлахеров не исчезло.
— А проклятие Галлахеров? — спросила Нелл.
Кайл улыбнулся еще шире, но в глазах его была удивительная пустота.
— Я думал, это приведет его в восторг.
— Не привело?
— Нет. Ты не поверишь, но он выгнал меня из дома. Буквально спустил с лестницы.
Нелл не сводила внимательных глаз с Кайла и сама удивилась, когда услышала свой резкий голос:
— Он назвал тебя лжецом. Он назвал твою мать шлюхой.
— Ему не следовало этого делать, — резонно возразил Кайл, но в тоне слышался гнев. — Мне пришлось его за это наказать. Моя мать не была шлюхой.
— И тогда ты его убил?
— Пришлось. Ты же сама понимаешь, Нелл? Я должен был убить его!
22
Нелл глубоко вздохнула и медленно кивнула.
— Наверное. Но как? Все же решили, что у него инфаркт.
— Нет ничего проще, чем вызвать инфаркт у человека, который в течение многих лет жил на грани сердечного приступа. Разумеется, мне пришлось при этом присутствовать, чтобы не дать ему шанса позвать на помощь.
— Ты смотрел, как он умирает?
— Я с удовольствием смотрел, как он умирает.
Нелл ненавидела Адама, но в этот момент она поняла, что не смогла бы безучастно, а тем более с удовольствием смотреть на умирающего отца, даже зная, что он забил ее мать до смерти.
— Я знал, что он лишил Хейли наследства, — спокойно продолжал Кайл. — Оставил все тебе. Честно, я не думал, что ты сюда вернешься. Поэтому я осторожно проверил, нет ли какого-нибудь способа мне получить это наследство, не доказывая родства, разумеется.
— Потому что ты ничего бы не смог доказать? — Нелл сосредоточилась на нем и на разговоре. Время для разгадывания загадок наступит позже.
— Потому что он не признал меня. Может быть, я мог бы получить имя законным путем, но зачем? Мне не нужна была его собственность. Если бы ты не вернулась, я бы что-нибудь придумал, но ты вернулась. — Его лицо внезапно потемнело.
Нелл неожиданно осознала, что он увидел, когда призывал ее сегодня, и медленно сказала:
— Я здесь сегодня, потому что ты меня позвал. Потому что ты… пришел за мной. Ты ведь видел, правда? Ты видел со мной Макса.
— В твоей постели. Ты, по крайней мере, вычистила из-под его ногтей коровий навоз?
Она тщательно подбирала слова.
— Он не развращал меня, Кайл. Он не портил меня.
— Разумеется, развратил.
— Нет. Я люблю Макса. И он меня любит.
— Это не любовь, — презрительно заметил Кайл. — Барахтаться между простынями и сопеть, как звери. Ты когда-нибудь смотрела на это со стороны, Нелл? Знаешь, как выглядят два голых, волосатых тела, занимающихся траханьем? Это безобразно. Невыносимо безобразно. По крайней мере, мне не пришлось наблюдать тебя за этим занятием. Но Хейли…
— Ты таскался за ней. Следил.
— Я был обязан. Она была больна еще с самого детства. Больна. Рэндал Паттерсон заразил ее своей болезнью. Там, в своем подвале, когда она была совсем ребенком. — Его рот скривился. — Я еще тогда хотел его убить. Но я сам тогда был всего лишь подростком. Что я мог сделать?
Он пожал плечами и, хмурясь, взглянул на пистолет, который небрежно держал в руке. Нелл воспользовалась возможностью и быстро взглянула на Итана. Заметила, как дрогнули его веки и чуть шевельнулась голова, поняла, что он в полном сознании.
Но время еще не наступило. Еще не наступило.
Она сказала Кайлу первое, что пришло в голову, только чтобы затянуть разговор:
— После Паттерсона были другие мужчины. Почему ты обвиняешь их, а не ее?
— Она не ведала, что творит, — сказал Кайл, раздельно произнося каждое слово для пущего эффекта. — Но они-то знали. Они пользовались ею. Я знаю, она расстроилась, когда ее мать уехала, но…
— Мама не уехала, Кайл. Он ее убил. И ты это видел.
Кайл несколько секунд смотрел на нее, не мигая, потом сказал:
— Ты тоже видела.
— А ты заставил меня забыть.
— Пришлось. Я знал, эта блядская кровь в тебе даст себя знать, нужен лишь толчок. Может быть, достаточно было видеть, как он ее наказывает, как она рыдает и умоляет его, обещает быть хорошей, хотя ясно, что она врет, как последняя шлюха.
Нелл почувствовала, как подкатывает тошнота, и изо всех сил старалась не показать своего отвращения.
— Почему ты не попробовал то же самое с Хейли? Не стал лечить ее болезнь таким способом?
— У нее никогда не было дара Галлахеров. О, я пытался, и не один раз, дотянуться до нее, проникнуть в ее разум. Даже навещал ее, когда она спала, так, как я навещал тебя. Но с ней никогда ничего не получалось. Полагаю, она уже тогда была погибшей, хотя мне не хотелось этого признавать.
