— Он был ясновидцем тогда, — сказала Миранда. — На короткое время он был им.
— Что-то новое для меня, — покачал головой Тони. — Он проходил испытания. Он не ясновидец ни в малейшей степени. Такие способности являются врожденными, а не приобретаемыми. Изредка бывает, что черепно-мозговая травма, затронувшая мозг, пробуждает дотоле скрытую способность, но… Подожди… Травма головы! Его шрам имеет к этому отношение?
— Нет, шрам появился позже.
— Тогда не было никакой черепно-мозговой травмы? Никакой необычной травмы, которая пробудила бы в нем на время эту способность?
— Травма? — повторила Миранда и вдруг беззвучно рассмеялась. — Думаю, что можно это определить как травму, и весьма необычную.
— Что же это было?
— Я. — Миранда приподняла чашечку кофе, словно в шутливом тосте. — Я послужила катализатором.
— Каким образом? — спросил Тони.
Миранда рассмеялась уже открыто, встала из-за стола и, забрав чашечку кофе с собой, направилась к двери.
— Боюсь, что это действительно не твое дело. Извини, Тони.
— Ты поступаешь жестоко, — возмутился Тони. — Я сгораю от любопытства.
— Иногда приходится быть жестокой. Жизнь заставляет, — несколько мрачновато отшутилась Миранда. — Ты еще побудешь здесь?
Он вздохнул:
— А что еще мне делать, когда на дворе вьюга? Сидеть в гостинице и смотреть телевизор? Тут я хотя бы для себя создаю видимость активной работы. А может, и проклюнется что-то новенькое, а я тут, на дежурстве.
— Значит, мы, вероятно, еще увидимся, — прервала его Миранда. — Счастливо тебе, Тони.
— До встречи, шериф.
Она прошла к себе в кабинет и, по рассеянности не прикрыв дверь, уселась за стол.
Что, в самом деле, на нее нашло? Говорить об этом с кем-нибудь, даже думать об этом она не позволяла себе уже много лет. С ее стороны было непростительной глупостью втянуться в разговор и в воспоминания о давнем прошлом.
Миранда уставилась на чашку с остывшим кофе, словно та гипнотизировала ее, и все-таки вспоминала, хотя не хотела этого делать. Ей вспомнилось его лицо, преображенное нежностью, и его губы, что-то беззвучно шепчущие. И то, как он ласкал ее волосы, тогда еще не стриженные накоротко, а раскинувшиеся пышными волнами на подушках, как он крепко сжимал ее в объятиях даже спящую, всю ночь, до рассвета не отпуская ее. Неожиданные всплески его страсти часто заставали ее врасплох, а интенсивность вожделения почти пугала. Это так не соответствовало его внешнему облику холодного, замкнутого мужчины и тому, что она успела вычитать в его сознании. От соприкосновения их тел возбуждалась энергия, подобная грозовым разрядам. Разве она могла предвидеть, что такое с ними случится? Самое пылкое воображение не способно было представить тех чувственных картин, которые сейчас возникали в памяти Миранды.
Ее руки похолодели, и она прижала ледяные ладони к пылающим щекам.
Только не дай бог, чтобы Бишоп каким-то образом догадался, что к ней возвращается прежний кошмар.
— Рэнди!
Она очнулась, с усилием разлепила отяжелевшие веки, убрала ладони, закрывающие лицо, и выпрямилась.
— Извини, но дверь была открыта. Если я помешал, то я загляну попозже.
— Нет, все в порядке, — не очень убедительно солгала Миранда. — В чем дело?
Алекс аккуратно прикрыл за собой дверь и уселся напротив Миранды на стул, предназначенный для тех, кому шериф дает аудиенцию.
— Срочного ничего. Могу лишь доложить, что пурги еще нет, но вот-вот она начнется. Свободный от дежурства состав распущен по домам поспать несколько часов на случай, если ночь выдастся тревожной. И здесь, в пустой комнате, я разместил полдюжины походных кроватей, а съестного припасено на двое суток для полного штата плюс для гостей из ФБР. К осаде мы подготовлены.
— Отлично.
— Завтра воскресенье, и большого движения на улицах не будет, особенно если в церквях отменят службу из-за плохой погоды. Я поднял возрастную планку комендантского часа до двадцати одного года. С восьми вечера — я полагаю, такое будет приемлемо?
— Конечно. У меня нет возражений, — сказала Миранда.
— Спасибо, шериф. Тогда перейдем ко второй части.
— А есть еще и вторая часть?
— Есть. Я не знаю, как это изложить тактичней… но лучше уж скажу прямо. Дикие слухи ходят по городу… Я им не верил, но когда доложил тебе о заявлении этой девчонки Эми Фоулер и увидел, какое стало у тебя лицо, то сразу догадался, что никакого анонимного звонка насчет старой мельницы не было. Я знаю, что никто вам не звонил до того, как ты и твой чертов Бишоп с командой помчались туда, и никто к тебе не приходил, кроме Бонни и ее дружка Сета Дэниэлса. Любые анонимные звонки сейчас тоже отслеживаются и фиксируются. Ведь так, правда? Не было этого звонка. То, что говорит Эми, — дикость. Но все же я должен понять. От агентов ФБР я правды не добьюсь. А от тебя, Рэнди? Открой мне истину.
— Это не облегчит тебе жизнь, Алекс, — предупредила своего верного помощника Миранда.
— А без правды моя жизнь будет не легче. — Алекс попытался улыбнуться, но это у него не получилось.
— Тогда слушай.
Миранда глубоко вздохнула и рассказала ему все, точнее, почти все.
Лиз решила не закрываться в обычное время, а обслуживать клиентов до одиннадцати вечера или даже позже, пока посетители не испугаются грядущей пурги и не разбегутся по домам. Ее бизнес в этот день процветал — книжки раскупались, а кофейня была набита до отказа. Ей было некогда даже на минуту забежать к себе и проверить, как там ее любимый кот. Зато она наслушалась такого количества сплетен и чудовищных слухов, что их хватило бы, будь у нее писательский дар, для вполне сносного романа ужасов.
Но Лиз категорически противилась тому, чтобы ее кофейня превратилась в форум агрессивно настроенных граждан, требующих непонятно каких, но немедленных действий. А уж когда возле ее стойки вырисовался Джастин Марш и заказал чашку кофе для, как он добавил, возбуждения самого себя, тут она нарушила привычный ритм обслуживания клиентов и позволила себе спросить:
— А где Селена, Джастин? Куда ты ее подевал?
— Она дома, — ответил тот.
— Вот как. Что закажешь, Джастин? Как обычно — черный кофе без сахара и без печенья?
— Да, спасибо, Элизабет, однако…
— Вроде бы на улице похолодало. Расслабься, Джастин, и согрейся здесь у нас вместе со всеми.
Некоторые посетители обратили на него внимание и ждали, что он разразится какой-нибудь проповедью.
Джастин вдруг схватил Лиз за запястье:
— Послушай меня, Элизабет. Что-то надо сделать, пока зло не завладеет нами. Вы все — заблудшие души. Но они… — Он кивнул в сторону других посетителей и понизил голос до шепота: — Они не знают, где прячется зло. И под чьей личиной оно скрывается. Только я один могу его разоблачить.
