— Разумеется. Только предупреждаю — от меня польза невелика. С вами мне не сравниться, — напомнил Тони.
Миранда переглянулась с Бишопом, и тот глухо произнес:
— На данный момент ты сильнее нас обоих.
Тони удивленно моргнул.
— Вот как! А то я удивлялся, с чего это ваши приемники и передатчики словно бы умерли и я зря шарю по вашим каменным лицам.
— Это временное явление.
— Насколько временное?
— На несколько часов, если нам повезет. И на несколько дней в худшем случае.
Тони не скрывал, что он сильно озадачен таким заявлением.
— Я не жду от вас объяснений, но хоть на какую-то толику информации я имею право. Или нет? Или вы меня просто разыгрываете?
— Сейчас не то время, чтобы шутить, — сказала Миранда. — Не обижайся, Тони. Кое-что мы вынуждены не раскрывать никому. Давай лучше подумаем, как нам подготовиться к вылазке. По крайней мере, всем надо обуться в высокие сапоги.
Миранда, позвенев связкой ключей, направилась к испокон века запертым шкафам.
Тони дольше всех возился со своей экипировкой. Миранда и Бишоп на какое-то время остались наедине.
— Что бы ни случилось, Миранда, не считай, что ты в этом виновна, — тихо сказал Бишоп.
Она подняла на него взгляд, исполненный печали.
— Тони прав, подозревая нас в небрежном отношении к служебному долгу. Мы выбрали неподходящий момент для утоления собственной прихоти.
— Не смей так говорить! — вскипел Бишоп. — Мы оба заслужили право на мгновения радости. Нужен был лишь толчок….
— Вряд ли это был толчок, — с грустью призналась Миранда. — Скорее постоянно притягивающая сила.
Ее печаль и явный упадок сил обеспокоили Бишопа. Он заключил ее подбородок в свои широкие ладони, приподнял лицо вверх и заглянул ей в глаза:
— Ты в порядке, Миранда?
— Нет. Со мной происходит то, что было уже, к несчастью, не раз прежде.
— Что с тобой?
— Мне плохо.
— Но все же… конкретно.
Миранда глубоко вздохнула.
— Я думала, что могла вмешиваться в ход событий. Я считала, что способна как-то влиять на судьбу, пусть в малой степени. Но если Лиз мертва всего лишь из-за того, что ты пришел ко мне и был со мной, а я не сделала того, что должна была сделать, не остановила то, о чем догадывалась… Как, по-твоему, я должна себя чувствовать?
Признание Миранды вызвало у Бишопа знакомый ему озноб, будто струя ледяного воздуха проникла сквозь плотно закрытое окно и обвила его змеиным кольцом. Он вступил на порог — еще не Знания, а предвкушения прорыва в Знание.
— Что это было? Что ты видела?
Миранда молчала. Тягостную паузу нарушил Тони, экипированный в утепленные охотничьи сапоги выше колен. Удобный момент для полного откровения был упущен.
Миранда настояла, чтобы они взяли два полицейских джипа, на случай, если один из них застрянет в сугробах. Это была разумная предосторожность, и, кроме того, ей хотелось ехать в машине в одиночестве, а Тони и Бишоп смогли бы пользоваться в дороге своей мобильной аппаратурой для экстренной связи со штаб-квартирой ФБР.
Весь путь через снежные завалы до жилища Лиз Хэллоуэл Бишоп, несмотря на трудности с управлением, не мог отделаться от смутных картинок их совместного с Мирандой прошлого, словно прокручивалась в его мозгу старая, выцветшая, во многих местах порванная, а потом небрежно склеенная любительская кинолента.
— Босс, очнитесь.
Бишоп чуть не наехал на затормозивший перед поворотом джип Миранды.
— Спасибо, Тони. Ты спас нас от позора.
— Как вы думаете, если он действительно пришлепнул Лиз, то ему уже не надо будет охотиться за настоящим медиумом?
Здравый цинизм Тони не вызвал протеста у Бишопа. Имея дело с трупами и убийцами-маньяками, проникая, по возможности, в их мысли, теряешь чувство естественной человеческой жалости к их жертвам. Они превращаются в объекты изучения, их тела — в совокупность улик.
— Если это сыграет на руку Бонни и обезопасит ее от убийцы, то нам повезет и мы постараемся как можно скорее пустить слух, что преступник и тут нас опередил, — ответил Бишоп.
Еще пару кварталов они преодолели в молчании, затем Тони вновь подал голос:
— Или у вас эмоциональный взрыв, шеф, или ваши с Мирандой приемники-передатчики ожили, но я что-то начинаю читать.
Бишоп попробовал себя испытать, но тут же отказался.
— Нет. Я по-прежнему слеп, как крот.
— И никаких эмоций?
— Нет, кроме жуткой тоски.
— Я ее разделяю с вами в данный момент.
Через минуту они уже были возле дома Лиз Хэллоуэл. Бишоп припарковался вплотную за джипом Миранды. Все трое одновременно вышли из машин.
Миранда внимательно рассматривала нетронутую снежную пелену перед парадным входом в жилище, заметенные ступени, ведущие в маленький домик, и почти скрывшийся под сугробом автомобиль Лиз.
— Никто сюда не входил и не выходил отсюда по крайней мере уже несколько часов, — заключила она.
— Я проверю заднюю дверь, — вызвался Тони. Утопая в глубоком снегу, он обошел дом и доложил: — Всюду та же картина.
— Что-нибудь почувствовал? — спросил Бишоп.
Тони откликнулся как-то неохотно:
— Никого в доме нет.
Изо рта Миранды белым клубочком пара вырвался горестный вздох, ставший видимым в свете фар.
— Проклятие!
Ее реакция как бы притушила эмоции обоих мужчин. Они молчали. Их удлиненные тени мрачно простирались по снегу до окон домика, искажаясь под прямым углом, когда наталкивались на стены.
— Что еще скажешь, Тони?
Тони собрался, будто для прыжка, сосредоточил все чувства, всю мозговую энергию и с минуту разглядывал мирный заснеженный дом. Когда он повернул лицо к ожидающим от него ответа коллегам, то выглядел постаревшим, хотя никакие морщины не избороздили его гладкую кожу.
— Ведь наш персонаж очень странный, вы сами так говорили, босс? — начал он с вопроса. — Если вы сейчас это подтвердите, то я с вами соглашусь. Он так переполнен раскаянием за то, что сделал, он просто в горе… Он не хотел этого.
Для Тони было тяжело испытывать то, что переживал убийца. Его корчило от отвращения, от передающейся ему по мысленным каналам душевной муки и какой-то еще малопонятной мерзости. Тони едва удержал равновесие и чуть не свалился в снег.
На лицо Миранды словно упала железная маска.
— Что ж, зайдем туда и посмотрим.
Они доверяли заключениям Тони, но все же, как было положено по инструкции, держали оружие наготове. Дверь оказачась не заперта, и они проникли в дом без шума, страхуя друг друга.
