В голосе Фейт послышались нотки отчаяния. Повинуясь инстинкту, Кейн накрыл ладонью ее судорожно сплетенные руки.
— Доктор сказал, что память постепенно вернется к вам, Фейт. Вы должны этому верить.
Она расширенными глазами смотрела на его руку, напомнив Бишопу лань, которая не в состоянии избежать гибели, будучи парализованной светом автомобильных фар.
— Ко мне возвращаются какие-то воспоминания, — сдавленным голосом произнесла Фейт, — но теперь я понимаю, что они… не мои.
Кейн отпустил ее руки и нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Это началось, когда я еще была в больнице, — едва слышно произнесла Фейт. — Я видела сны, похожие на отдельные сценки… краткие сцены из чьей-то жизни.
— Чьей именно? — после паузы осведомился Кейн.
Фейт глубоко вздохнула.
— Вашей. И… Дайны.
«Вышла из комы?!»
Господи, судя по поступавшим к нему сведениям, последнее, чего можно было ожидать, это что она когда-нибудь очнется.
Несколько минут он мерил шагами комнату, затем подошел к телефону и набрал знакомый номер. С трудом дождавшись ответа на другом конце провода, он сообщил:
— Фейт Паркер выписалась из больницы.
— Что?!
— Только то, что я сказал.
Последовала долгая пауза.
— Это ничего не изменит, — наконец послышался голос в трубке. — Даже если она помнит, что произошло перед аварией, наркотик должен был спутать все ее воспоминания, а может быть, и подействовать на психику.
— После стольких недель?
— Не будем паниковать раньше времени, ладно?
— Черт возьми, я же говорил, что нужно продолжать наблюдение…
— Повторяю: без паники. Прежде всего нам нужно узнать, представляет ли она угрозу.
— А если да?
— Тогда мы об этом позаботимся.
— Вы видели сны о нас?
Фейт съежилась, услышав недоверие в голосе Кейна.
— О, я понимаю, что это звучит нелепо. Но сны были слишком четкими, слишком реальными, чтобы приписывать их моему воображению… — Она судорожно глотнула. — Единственный ответ, который приходит мне в голову, это что я каким-то образом… проникла в воспоминания Дайны.
— Как это может быть? — невозмутимо осведомился Бишоп.
— Не знаю. Может быть, до несчастного случая я была экстрасенсом. — Фейт беспомощно развела руками. — Или стала им после аварии. Вчера я ходила в библиотеку и читала о коме. Некоторые, выходя из коматозного состояния, проявляют необычные способности — особенно если причина заключалась в травме головы.
Она откинула волосы со лба, показав маленький квадратик пластыря.
Кейн молча смотрел на нее.
— Легко утверждать, будто вам что-то снилось, — заметил Бишоп. — Но как мы можем быть уверены, что это соответствует действительности?
Фейт снова закусила губу.
— Не знаю, как вас убедить. Мне снились обычные маленькие сценки. Вещи, которые часто происходят между мужчиной и женщиной. Они вместе готовят еду, едут в автомобиле… — Она внезапно покраснела и опустила взгляд. — …Принимают душ.
— У кого-нибудь из них были на теле какие-нибудь родинки или особые приметы? — сухо спросил Бишоп.
— У мужчины был маленький треугольный шрам на левом боку, — еле слышно отозвалась Фейт.
Бишоп посмотрел на Кейна, вопросительно подняв брови.
— У тебя есть такой шрам?
Кейн медленно кивнул:
— Несколько лет назад я упал с лошади на кучу ржавых жестяных банок, выброшенных из сарая.
— Полагаю, кто-то еще мог об этом знать? — осведомился Бишоп.
— Мой врач и несколько женщин. Дайна.
Снова покраснев, Фейт обратилась к Кейну:
— Иногда вы снились мне в доме на морском берегу. Там было крыльцо с навесом и кресло причудливой формы, как в шестидесятых годах, плетеная мебель, камин, мраморная ванна, много книг на полках, а в конце прохода на пляж висел флаг с надписью: «Пожалуйста, еще один день!» Дом стоит в уединенном месте — вокруг него дюны.
Бишоп снова вопросительно посмотрел на Кейна, и тот кивнул:
— Все правильно. Дом этот никогда не фотографировали, и мы не принимали там гостей. Месяца за два до исчезновения Дайны в доме сделали ремонт, установили камин и навес над крыльцом. Дайна повесила флаг во время нашей последней поездки туда — нам всегда хотелось задержаться там еще на день.
Фейт переводила взгляд с одного мужчины на другого.
— Может быть, я экстрасенс, — повторила она.
Кейн посмотрел на Бишопа:
— Ты можешь что-нибудь определить?
— Нет.
— Почему?
Бишоп пожал плечами:
— Возможно, из-за последствий комы. Такая опустошенность воздвигает определенные барьеры. К тому же она паникует из-за потери памяти и пытается защититься от других потерь — может быть, это тоже блокирует все мои попытки. Разумно с ее стороны, но нам от этого мало толку.
— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Фейт.
— Ной обладает особым даром, — объяснил Кейн. — Он называет это «детектором чепухи».
Прежде чем Фейт успела задать следующий вопрос, Кейн снова обратился к другу, и она сразу забыла о «детекторе чепухи»:
— Должно быть, это Дайна.
— Кто знает? — возразил Бишоп. — Дело может быть и в самой Фейт. Выходя из комы, люди иногда приобретают новые, сверхъестественные способности.
— Возможно, но мы знаем, что Дайна — экстрасенс.
— Мы-то знаем. — Бишоп говорил тоном человека, не желавшего возбуждать в собеседнике ложные надежды. — Но ее способности действовали в ином направлении, Кейн. Дайна не была телепатом и не могла проникать в чужие мысли. Она умела предвидеть будущие события и подстраиваться к ним — скажем, играя в карты, — но и то не на сто процентов. Возможно, она могла предсказать, что сейчас позвонит телефон, и даже угадать, кто именно позвонит, но она не могла проектировать воспоминания в чужой ум. Такое недоступно самому способному экстрасенсу.
— Если речь шла о жизни и смерти, Дайна смогла бы этого добиться, Ной, — убежденно произнес Кейн.
— Все не так просто. Возможности экстрасенсов имеют свои пределы, Кейн. Провидец не становится телепатом. Ни один экстрасенс не обладает способностями, о которых ты говоришь.
Прислушиваясь к разговору, Фейт начинала понимать, что собой представляет «детектор чепухи» Бишопа.
— Тогда объясни мне, откуда берутся воспоминания Фейт. Либо их перекачивает ей Дайна, либо каким-то образом к ним подключается сама Фейт. Но в любом случае это означает, что Дайна жива, Ной! Жива! — В его голосе звучало торжество.
