Фейт покачала головой:
— И что потом? Я пересекла всю страну, чтобы в этом убедиться?
— Может быть.
«А может быть, и нет».
Снова Фейт не была уверена, ее ли это мысли…
Она постаралась сосредоточиться.
— Я была обозлена и хотела добиться справедливости. Дайна говорила мне, что для этого нужны доказательства. Но ведь все это произошло до моего прибытия в Атланту. Выходит, то, что расследовали мы с Дайной, должно быть как-то связано с моей прежней жизнью.
— Звучит разумно.
— В таком случае я виновата в том, что случилось с Дайной, — подвела горький итог Фейт.
— Дайна взрослая и вполне здравомыслящая женщина, — возразил Кейн. — Чем бы вы ни занимались, ее едва ли вовлекли в это против воли.
— А если я не все ей рассказала? Если я взяла то, что нужно этим людям, и не сообщила Дайне, что с этим сделала? — Она поморщилась и поставила бокал на стол. — Когда не знаешь, о чем идет речь, это звучит до крайности нелепо.
— Мы всегда можем называть это «Макгаффином», — усмехнулся Кейн.
— Этот термин использовал Хичкок для определения того, за чем все гоняются в его фильмах?
— Вижу, вы поклонница Хичкока.
— Ну хорошо, давайте будем называть это «Макгаффином», пока не узнаем, что это на самом деле такое, — согласилась Фейт.
Фейт подождала, пока отгремит очередной раскат грома.
— Узнаем ли?
— Обязательно.
«Должны узнать». Он не произнес этих слов, но явно подразумевал их.
Кейн не позволил Фейт помогать ему с посудой и, убрав в кухне, зажег огонь в камине. Фейт направилась к роялю, затем подошла к окну. Гроза бушевала вовсю; дождь с силой колотил в стекла. Ей стало не по себе.
«Берегись?»
Снова тот же голос, на сей раз еле слышный…
— Пожалуй, это и в самом деле на всю ночь, — промолвил Кейн, стоя у камина и наблюдая за ней.
«Отойди немедленно!..»
— Думаю, вы правы. — Озадаченная слабым шепотом, звучавшим в ее голове, и непонятным чувством тревоги, Фейт вздрогнула при очередной вспышке молнии и отвернулась от окна. — Не знаю, что меня вынуждает стоять тут и смотреть…
Сначала Кейн подумал, что Фейт прервал удар грома, но потом он увидел на ее лице удивленное выражение, сменившееся гримасой боли. Правая рука Фейт коснулась левого предплечья, и пальцы окрасились алым.
— Фейт!..
— Смотрите! — Она уставилась на зеркало в противоположном конце комнаты. От маленькой дырочки в центре расходилась паутина трещин.
Кейн быстро оттащил Фейт от окна.
— Господи, кто-то только что стрелял!
— В меня? — В ее голосе слышался лишь легкий интерес.
Кейн усадил Фейт на диван и отвел ее пальцы от раны.
— Дайте взглянуть.
В тонком свитере виднелись две аккуратные круглые дырочки, отмечавшие оставленные пулей отверстия — входное и выходное. Разорвав рукав, Кейн обнажил рану.
— Всего лишь царапина.
Кейн подозревал, что голос Фейт звучит спокойно благодаря скорее пережитому шоку, нежели хладнокровию. Но рана в самом деле была незначительной — алая бороздка занимала в длину не более пары дюймов. Однако он не сомневался, что царапина весьма болезненна.
Взяв в аптечке над раковиной бинт, Кейн сложил его в несколько раз, прижал к ране и посмотрел на бледное, но спокойное лицо Фейт.
— Можете посидеть так, пока я позвоню в полицию?
— Конечно, могу. — Придерживая бинт пальцами, она устремила на него взгляд удивительно ясных глаз. — Но я не хочу в больницу.
— Фейт, рану нужно осмотреть.
— Завтра я покажу рану доктору Бернетту, когда пойду к нему на прием. А сейчас вам только нужно обработать ее и перевязать.
— Но, Фейт…
— Незачем даже накладывать швы. Со мной все в порядке, Кейн. — Она вздрогнула, когда гром загрохотал снова. — Сегодня вечером я не хочу никуда выходить.
— Хорошо.
Кейн прикрыл Фейт одеялом и пошел звонить Ричардсону. Он старался держаться подальше от окон, хотя сомневался, что ему грозит опасность. Стрелявший наверняка давно сбежал.
Выстрел, сделанный в темноте во время ливня, делал невозможным точное попадание. Целью этого акта было скорее напугать, нежели поразить живую мишень — пуля оцарапала Фейт чисто случайно.
Но это едва ли улучшало ситуацию.
Кейн продезинфицировал и перевязал рану. Фейт не вскрикнула и даже не поморщилась — она просто сидела и смотрела на него, и, по какой-то непонятной причине, от ее взгляда ему внезапно стало не по себе.
— Я очень сожалею, — сказал Кейн, закончив процедуру.
— О чем? Не вы же в меня стреляли.
Все еще держа ее руку, Кейн поднял взгляд и увидел, что она улыбается.
— Меня эта история никак не может радовать, Фейт.
— Разумеется, но со мной все в порядке. Просто у меня побаливает рука, и какое-то время я не буду задерживаться возле окон.
— Должно быть, вы принадлежите к тем людям, которые лучше всего проявляют себя в критических ситуациях.
— Вы тоже держались неплохо.
Кейн осознал, что машинально продолжает разглаживать пластырь, придерживающий повязку, и заставил себя отпустить руку Фейт.
— Очевидно, потрясение скажется позже. Что вы предпочитаете, дабы избежать его, — виски или горячий чай?
— Чай, пожалуйста.
Когда через несколько минут прибыл Гай Ричардсон, Фейт отвечала на его вопросы без всякого волнения. Хотя она могла сообщить ему очень немного.
— Сначала я увидела треснувшее зеркало, и мне это показалось странным. Потом у меня внезапно заболела рука, я коснулась пальцами раны и испачкалась в крови. Но даже тогда я не сразу поняла, что в меня стреляли. Ведь я не слышала выстрела.
— Гроза была в самом разгаре, — сказал Кейн. — Гром и ливень так шумели, что мы не могли слышать звук выстрела или пули, разбившей оконное стекло и попавшей в зеркало.
Ричардсон подошел к зеркалу и обследовал дырку.
— Пуля прошла насквозь и угодила в стену.
Сняв зеркало, он вынул перочинный нож, поковырял им в штукатурке и вскоре извлек деформированную пулю.
Даже на расстоянии Кейн смог прочесть мысли Ричардсона по его лицу.
— По-видимому, баллистическая экспертиза отпадает? Нет шансов идентифицировать оружие?
— Я не могу даже определить калибр и сомневаюсь, что это сумеют сделать в лаборатории.
Измерив на глаз расстояние до окна, Ричардсон направился к нему. На стекле, как и на зеркале, виднелась дырочка, окруженная паутинкой трещин.
