Кейн вышел не попрощавшись.
Когда дверь за ними закрылась, в комнате на несколько минут воцарилось молчание.
— Почему вы не остановили его? — спросила наконец Фейт. — Вы могли бы это сделать, если бы постарались.
Побелевший шрам на напряженном лице Бишопа придавал ему агрессивное выражение.
— Вы же слышали меня. Он должен ее видеть.
— Почему? Почему он должен навсегда сохранить о ней такое ужасное воспоминание?
— Потому что ее смерть не станет для него реальной, пока он не увидит ее лежащей в морге, неподвижной и изуродованной. — Эти жестокие слова Бишоп произнес необычайно мягким голосом. — Первая стадия горя — отрицание. Не преодолев ее, он не сможет двигаться дальше.
Умом Фейт понимала правоту Бишопа, но сердцем очень хотела избавить Кейна от страшного зрелища. Она кивнула и постаралась мысленно переключиться на что-нибудь другое.
— Вы были в Атланте, когда Ричардсон позвонил вам? — спросила Фейт. — Я не знала, что вы уже вернулись.
— Я и не возвращался. Я был в Теннесси.
Так как дальнейших объяснений не последовало, Фейт заметила:
— Очевидно, вы воспользовались скоростным самолетом.
— Достаточно скоростным.
Фейт оставила дальнейшие попытки поддержать разговор.
— Мне нужно съездить в Хейвн-Хауз. Там знали Дайну и должны узнать о ее смерти до того, как услышат об этом в новостях. Но я обещала Кейну никуда не ходить одной, особенно после того выстрела. Тим, не могли бы вы…
— Конечно, — тут же отозвался частный детектив.
Фейт посмотрела на Бишопа:
— Думаю, когда Кейн вернется, ему не следует оставаться здесь в одиночестве. Вы подождете его?
— Да, хотя мое общество едва ли сделает его менее одиноким, — мрачно ответил Бишоп.
В отличие от некоторых взрослых обитателей приюта, Кэти не плакала, когда Фейт сообщила ей о смерти Дайны. Вместо этого девочка с печальным видом направилась в музыкальную комнату и стала разучивать одну из песен, которые привезла ей Фейт.
— С ней все будет в порядке? — спросила Фейт у Карен.
— Не знаю, — устало ответила директриса. — Девочка не в лучшем состоянии после того, как видела своего ублюдка-папашу гоняющимся с бейсбольной битой за ее матерью. Он преследовал Андреа повсюду, пока его не засадили за решетку, но Кэти насмотрелась достаточно и с тех пор стала тихой и замкнутой. — Карен нахмурилась. — С вами она говорила больше, чем с кем бы то ни было, когда вы приезжали в воскресенье.
Фейт собиралась только сообщить весть о смерти Дайны и сразу же вернуться в квартиру Кейна, так как беспокоилась за него. Но теперь она беспокоилась и за Кэти, поэтому не могла уйти, не убедившись, что с девочкой все в порядке.
— Ну что, Кэти? — Фейт села у рояля рядом с малышкой. — Тебе нравятся новые песни?
Девочка кивнула и серьезно посмотрела на Фейт.
— Спасибо, что вы не забыли привезти ноты.
— Конечно, не забыла. — Поколебавшись, Фейт добавила: — Я подумала, что ты, возможно, хочешь поговорить о Дайне.
— Зачем? Вы ведь сказали, что она умерла.
Кажущиеся бессердечными слова не обманули Фейт — она видела, как дрожит нижняя губа девочки.
— Когда люди умирают, — снова заговорила она, — мы сохраняем их живыми в своей памяти, думая и говоря о них. Я просто хотела тебе это посоветовать. Ты можешь говорить о Дайне с Карен и со мной.
Глядя на клавиатуру, Кэти сыграла первые ноты «Прекрасного мечтателя», потом повернулась к Фейт:
— Могу я попросить у вас одну вещь?
— Конечно, детка.
— Вы можете сейчас поговорить с Дайной? Мысленно — как делали раньше?
Устами младенца…
«Господи, могу ли я поговорить с ней?»
— Нет, — ответила Фейт. — Как раньше — не могу. — Это была правда — теперь ничего нельзя делать, как раньше.
— Я просто спросила, — пробормотала Кэти, едва сдерживая слезы.
— Ты что-то хотела передать Дайне? — догадалась Фейт. — Попросить ее о чем-то?
— Нет. Только…
— Только что?
— Ничего. — Девочка упрямо тряхнула головой. — Я хочу поупражняться.
Маленькое личико стало разочарованным и напряженным. Инстинкт подсказал Фейт, что дальше расспрашивать ее не следует, поэтому она попрощалась с девочкой и вышла.
— Я присмотрю за Кэти, — заверила ее Карен в вестибюле спустя несколько минут. — Возможно, ей просто нужно время. К тому же скоро ее мама вернется из больницы.
— Да, конечно. — Фейт дала ей номер телефона квартиры Кейна. — Позвоните, если… если понадобится моя помощь.
— Разумеется. Постарайтесь не волноваться.
«Это, — подумала Фейт, — куда легче сказать, чем сделать».
— Конечно, эти шакалы подкараулили его у выхода, — свирепо сказал Бишоп, глядя на экран телевизора.
Как и прежде, Кейну в лицо совали микрофоны и выкрикивали вопросы, но теперь он выглядел совершенно опустошенным и потерянным и словно не понимал, что происходит вокруг, пока один из репортеров не осведомился, что он почувствовал, узнав о зверском убийстве своей невесты.
Кейн устремил на репортера такой взгляд, что все остальные умолкли, и в наступившей тишине произнес с холодной решимостью:
— Вознаграждение в миллион долларов, предлагавшееся за информацию, которая могла бы помочь спасти Дайну, будет выплачено лицу или лицам, сообщившим сведения, которые приведут к ее убийцам.
— Теперь всему крышка, — проворчал Бишоп.
— Неужели Ричардсон не мог его остановить? — спросила Фейт.
— Очевидно, нет.
Детектив что-то шептал на ухо Кейну, но тот, не обращая на него внимания, повторил свое обещание, чеканя каждое слово. Только убедившись, что все репортеры зафиксировали его предложение в блокнотах или на диктофонах, он позволил Ричардсону усадить себя в машину.
Когда тележурналист начал скороговоркой перечислять жуткие факты находки тела Дайны, Бишоп приглушил звук и посмотрел на Фейт.
— Вот так, — с горечью сказал он.
— Что, по-вашему, произойдет теперь?
— Начнется свистопляска. Каждый репортер в городе будет пытаться раскрыть убийство Дайны, не говоря уже о частных детективах и сыщиках-любителях.
— Но, может быть, это к лучшему? — предположила Фейт. — Я имею в виду, когда столько людей…
— Это только замутит воду. И Ричардсон не шутил, предупреждая Кейна, что его могут обвинить в пренебрежении безопасностью людей, если кто-то будет ранен или убит, пытаясь заработать обещанное вознаграждение.
