Питера убила женщина. Ведь так считают в полиции?
И Лаура согласилась с этим, вспомнила она. Но выразительное лицо девушки ясно сказало то же самое, что думала сама Джози: так считают только потому, что в мотеле с Питером видели женщину.
Эта мысль не принесла ей покоя. Только сомнения.
Слишком много сомнений.
— Значит, так выглядит Эмили Килбурн? — Машинально покачивая головой, Кэссиди изучала второй эскиз, который Лаура сделала в гостиной Эмили. — Она похожа на тень далекого прошлого.
Свернувшись клубочком на диване в гостиной, Лаура пила горячий шоколад, который только что приготовила. Своего рода проводы лета. В ответ на слова подруги она молча кивнула.
— Именно так она и выглядит. И манера говорить у нее такая же. Мне кажется, ей просто нравится то время и она знает, что ей идет этот стиль.
Кэссиди отложила эскиз и внимательно посмотрела на подругу.
— Неужели она такая… расчетливая?
Лаура немного подумала, а потом кивнула:
— Думаю, да. Мне кажется, Эмили очень живо воспринимает все, с чем соприкасается, — людей, вещи, события. И не только внешне. Для нее важно, чтобы внутренний настрой гармонировал с внешними проявлениями. Вообще, она очень интересный человек.
— Угу. А как насчет остальных? Мне очень понравился рисунок Джози. Если я встречу ее, то обязательно узнаю. Это твой лучший рисунок.
Лаура улыбнулась, но не приняла комплимент безоговорочно.
— Мне нравится Джози. И я поняла, что у нее не было связи с Питером. У нее роман с Алексом Килбурном. Я это поняла, когда увидела их вместе. Хотя точно не знаю. Но между ними существует какое-то напряжение. Я имею в виду, сексуальное. Видимо, Джози как раз сегодня пришло в голову, что если Питера видели с женщиной, то из этого еще не следует, что она его убила. Это мог сделать и мужчина. И она обеспокоена. Не знаю, волнует ли ее что-то конкретно или ее нервозность происходит из-за того, что мы не знаем, кто убил Питера. Во всяком случае, она очень неспокойна.
— Думаешь, она подозревает Алекса?
— Может быть. Она сказала, что он провел субботнюю ночь дома, но как-то слишком поспешно бросилась на его защиту. Принялась объяснять, что хотя Питер и Алекс не очень ладили, но между ними не было вражды. Понимай так, что Алекс, мол, не убивал Питера.
Лаура покачала головой.
— Мне все-таки кажется, что она подозревает Алекса если не в убийстве, то в чем-то другом, связанном с ним.
— А что ты думаешь об этом?
— Я говорила с ним меньше минуты. Этого недостаточно, чтобы судить о человеке.
— Ну а все-таки?
Лаура нахмурилась.
— Он очень приятный, обаятельный. Совсем не похож на юриста, застегнутого на все пуговицы. Представь себе его галстук — с персонажами из мультфильмов. Но все-таки он юрист, и мне очень трудно поверить, что юрист может зарезать человека в номере мотеля.
— Ладно. А как с Дэниелом?
Первым желанием Лауры было возразить: нет, это не Дэниел! Он не мог убить Питера. Это просто невозможно. Он не способен на подобную вспышку ненависти. Стоять над телом брата в обшарпанной комнате мотеля и снова и снова вонзать нож в тело, забрызгивая все кровью… Нет, Лауре даже стало плохо.
— Лаура? Очнись! Что с тобой?
— Здесь холодновато, — пробормотала она: — Только и всего.
— Нет, не все. Ты побледнела. Что случилось?
Помолчав, Лаура призналась:
— Я совсем забыла, как это произошло. Что человека убили жестоко. И вдруг я все это ясно увидела.
Кэссиди понимающе кивнула, но все-таки спросила:
— А что сделало это убийство таким реальным? То, что я спросила о Дэниеле?
— Нет, наверное. Просто эта картина возникла у меня перед глазами. Я уже говорила тебе, что мое воображение может быть моим проклятьем.
— Наверное, ты права. — Кэссиди задумчиво рассматривала побледневшее лицо подруги. — Я не люблю повторять вопросы, но…
— Дэниел?..
Лаура хотела быть объективной и начала рассуждать вслух.
— Не знаю, Кэсс. Но он всегда кажется предельно спокойным. Дэниел, безусловно, производит впечатление человека, который способен контролировать себя в любых обстоятельствах. И слишком умен, чтобы действовать неосторожно. Не говоря уже о законе и морали. Я просто не могу поверить, что он пошел в этот второразрядный мотель и зарезал там брата.
— Но ведь у него могла быть серьезная причина?
Лаура развела руками.
— Но я не знаю другой причины, кроме обычного соперничества. Питер не занимался делами семьи и не мог участвовать в борьбе за власть, которую ведут Эмили и Дэниел. И никто не сказал мне ни слова о разногласиях между Питером и Дэниелом.
Кэссиди кивнула. Похоже, слова Лауры ее не убедили, но она решила на этом остановиться.
— Ну ладно. А что скажешь о вдове Килбурн? Ты ведь видела ее?
Неожиданная мысль пришла в голову Лауре.
— Ты знаешь, а ведь все женщины этого дома, которые носят фамилию Килбурн, — вдовы. Эмили, Джози, Мэдлин, а теперь — Кэрри. Все они вдовы.
— Видимо, мужчины в этом роду недолговечны?
Лаура вспомнила рассказ Джози о серии несчастных случаев в семье, но решила не говорить об этом.
— Но ты спросила, кажется, о Кэрри? О вдове Питера?
— Именно так.
— Ты ведь знаешь, что она находилась в Калифорнии. По крайней мере, я не слышала ничего, что бы это опровергало. Джози сказала, что вообще Кэрри выходит из дома, только закутавшись в шарф и сделав специальный макияж.
— Подожди. Шарф? Специальный макияж?
— Я думала, что ты знаешь об этом из своих обширных источников, — сухо заметила Лаура. — Кэрри изуродована ужасным шрамом, Кэсс. Почти половина лица. Это выглядит как ожог или вроде того.
Кэссиди казалась шокированной.
— Шрам? У жены Питера? Но откуда?
— Этого я не знаю. И, честно говоря, мне даже не пришло в голову задать подобный вопрос Джози. А Эмили не тот человек, к которому мне хотелось бы обратиться с этим. Но шрам выглядит старым, и Кэрри ведет себя так, словно все это случилось очень давно. Кэссиди пожала плечами.
— Думаешь, это может иметь какое-то отношение к смерти Питера?
— Кто знает. — Лаура неожиданно почувствовала себя усталой. — Я провела в доме целый день и теперь сбита с толку еще больше. Никто не горюет о Питере, кроме его матери, естественно, но и не обнаруживает ненависти к нему. Мне неудобно спрашивать их, где они находились, когда был убит Питер, но ведь в полиции их должны были допросить. Так что мне остается одно — рисовать Эмили, смотреть и слушать.
