Наконец он увидел ее, и так же, как в лабиринте, ей стало трудно дышать. Лаура не могла отвести глаз от его лица, ее сердце стучало в груди, и шум крови заглушал порывы ветра за окнами. Ее так тянуло к нему, что ей хотелось ухватиться за что-то. И она могла бы поклясться, что он чувствует то же самое: в светлых глазах Дэниела горел такой же яркий и живой огонь, как и в камине, потрескивающем за его спиной. Она могла бы поклясться, что он готов ринуться ей навстречу.
Но вот Дэниел повернул голову, и все исчезло.
— Добрый вечер, Лаура, — сказал он ровным, любезным тоном.
«Я должна перестать выдумывать! Прекратить это…» — строго сказала себе девушка.
— Добрый вечер. — Ее голос тоже был спокойным, и она надеялась, что ей удалось не выдать своих чувств.
— Остальные скоро спустятся. Выпьете что-нибудь? — Он указал на бар, устроенный в углу около двери.
— Нет, спасибо.
Лаура прошла в комнату и, обойдя диваны и кресла, встала у окна за спинкой одного из диванов. Подсознательно она выбрала место так, чтобы за ней была стена, а большая часть комнаты находилась перед глазами. И Лаура поняла, насколько скованно она себя чувствует.
Дэниел, казалось, не обратил на это внимания, а если и обратил, то предпочел не комментировать ее состояние.
— Хорошо, что вы остались у нас, — сказал он после очередного разряда молнии и мощного громового раската.
Интересно, это Эмили информировала его, или он сам догадался, увидев ее здесь в вечернем платье, но Лаура не стала задавать ему этот вопрос.
— Признаюсь, избегаю во время грозы находиться на улице, — сказала она. — Точнее, вести машину.
— Многие поступают так же. — Он говорил с ней вежливо — равнодушно. Не более того.
Лаура почувствовала раздражение. Сколько можно поддерживать эту пустую светскую беседу? Глядя на Дэниела, Лаура с трудом могла бы поверить, что этот же человек несколько часов назад рассказывал ей о своей уверенности в том, что его родная бабушка убила своего супруга.
«Господи! Неужели все это только плод моего воображения?» — с тоской подумала Лаура.
— Привет, я думал, буду последним. А где остальные?
В гостиную вошел Алекс. Его строгий вечерний костюм был безукоризненным, но галстук пестрел изображением ярко-зеленых лягушек в разных позах. Он кивнул Лауре, не выразив удивления по поводу ее присутствия.
Не ответив на его вопрос, Дэниел спросил:
— Поработаешь барменом?
— С удовольствием. Чего тебе налить?
— Шотландского.
Алекс кивнул.
— А вам, Лаура?
— Спасибо, ничего.
Алекс прошел к бару и принялся готовить напитки. Вскоре появились Джози и Кэрри.
— Леди, ваше желание? — сказал Алекс, входя в роль бармена.
Джози отрицательно покачала головой. Кэрри попросила немного виски. Пришедшая сразу вслед за ними Энн предпочла, как и Дэниел, шотландское виски.
— Мэдлин спустится сегодня? — спросил Алекс у Дэниела.
— Думаю, да. Ей немного лучше.
Джози устроилась на диване, ближайшем к Лауре; Кэрри — рядом с ней, а Энн — на диване напротив. В отличие от других женщин Энн была одета небрежно: майка, длинная ситцевая юбка и армейские ботинки, именно о такой обуви и говорила Кэрри. На Джози было очень красивое длинное темно-зеленое платье с глубоким треугольным вырезом. Свои длинные рыжие волосы она убрала в высокую прическу, которая придавала ее облику благородный и неприступный вид.
Кэрри надела длинную черную шелковую юбку и темно-синюю блузку. Этот наряд выглядел бы прекрасно, если бы сверху его не украшал вязаный жилет довольно странного фасона.
— Я была уверена, что это платье пойдет вам, — сказала она, поворачиваясь к Лауре.
Так как девушка не могла ответить ей комплиментом, она коротко сказала:
— Еще раз спасибо, Кэрри.
— Как вам понравился лабиринт, Лаура? — обратилась к ней с вопросом Джози.
— Там потрясающе. — Лаура старалась не смотреть на Дэниела, но знала, что он слышит их разговор. — Он завораживает. А центр просто прекрасен. — Она взглянула на Кэрри. — Особенно беседка.
С видимым удовольствием Кэрри заметила:
— Я меняю интерьер весной и поздней осенью. Примерно в это время. Для зимы нужны более темные и теплые тона.
Джози вздохнула.
— Если бы я могла, то ежедневно проводила бы там долгие часы. Даже когда уже знаешь разгадку, прогулка к центру всегда увлекательна, и оттуда не хочется уходить.
— Для меня это самое любимое место на земле, — сказала Кэрри.
— Заросли обычного кустарника, — дерзко бросила Энн, вертя в руках бокал. — Лучше бы использовали это место под теннисные корты.
Глядя на эту темноволосую молодую женщину, Лаура подумала: всегда ли Энн была такой резкой или на нее так повлияло убийство Питера, которое она переживает сильнее, чем другие? Она расстроена, вся напряжена, тон настолько резкий, что одной ее реплики было достаточно, чтобы нарушить общий разговор.
Когда в гостиную вошла Мэдлин, там царило молчание. В своем простом черном платье до колен она выглядела безукоризненно. Мэдлин слабо улыбнулась в знак приветствия и сказала:
— Как мило. А где же Эмили?
Сегодня ее глаза были более ясными, чем накануне, а манеры казались естественнее. Но Лауре показалось, что ее реплика и вопрос заключают в себе какой-то дополнительный смысл.
Ей ответил Алекс, беззаботно и чуть иронично:
— Думаю, наш капитан немедленно появится, раз вся команда в сборе. Налить тебе что-нибудь, Мэдлин?
— Нет, спасибо, доктор не разрешил мне, — сказала она и села в дальнем углу того же дивана, на котором устроилась Энн.
Затем тем же светским тоном Мэдлин добавила:
— Ты не должен так говорить об Эмили, Алекс. Ей это не понравилось бы.
— Все нормально, Мэдлин. Мы с Эмили прекрасно понимаем друг друга.
Эмили, как всегда во всем черном, вошла в гостиную, слегка опираясь на свою трость с серебряным набалдашником.
— Ты уверен в этом, Алекс? Ты тут иронизировал надо мной?
Алекс запротестовал с обиженным видом:
— Никогда, Эмили. Я только восхищаюсь тобой. Коньяк?
— Да, спасибо.
Леди Килбурн села в одно из кресел, лицом к камину, и окинула взглядом присутствующих, как генерал перед битвой.
— Все очень мило, — вынесла она наконец свой вердикт, очевидно, не желая обращать внимания на вызывающий вид Энн. — Кэрри, дорогая, только не этот жилет!
— Мне очень жаль, Эмили, — мягко сказала Кэрри.
