По дороге домой они почти не разговаривали: молчание было не напряженным, а спокойным и дружеским, и ни один не хотел прерывать его разговором. Джипси размышляла о прошедшем вечере и с неудовольствием прислушивалась к бурчанию в желудке: она ничего не ела с утра и теперь проклинала тесный неудобный корсет. Теперь она удивлялась, что вообще сумела с ним справиться: все эти завязки и шнурки, а что говорить о многочисленных тугих крючках на платье. Она боялась, что, начав их расстегивать, порвет взятый напрокат костюм.
Решение пришло само собой, но Джипси тут же отвергла его. Опасно. Слишком опасно. Настоящая игра с огнем. Удивительно, почему она уже не боится обжечься? Может быть, дело в недавнем поцелуе Чейза — в полночь, сразу после снятия масок? Поцелуй был поистине вулканический — родной брат Везувию! У Джипси до сих пор горят губы.
После этого… стоит ли беспокоиться о каком-то легком ожоге?
Чейз припарковал «Мерседес» у своих ворот и проводил Джипси до дверей. Она нашла в сумочке ключ, и Чейз отпер дверь.
— Вечер уже окончен или ты пригласишь меня внутрь? — вежливо спросил он.
— Вечер в самом разгаре. И потом, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Входи, будь как дома.
— Одолжении? Ваше желание — для меня закон, — ответил Чейз и, войдя втемную прихожую вслед за Джипси, бросил плащ и маску на кресло.
— Вот и отлично. Я… м-м… стеснялась заговорить об этом первой.
— Звучит многообещающе.
Джипси повернулась — и совершенно неожиданно для себя оказалась в его объятиях. Легкая улыбка тронула его губы.
— А теперь забудем о старомодной галантности. У меня на уме совсем другое.
— Чейз!..
Он прильнул к ее губам — и Джипси забыла все, что хотела сказать. Она была легкомысленна, но отнюдь не глупа: какая женщина упустит случай дважды побывать на Везувии? Джипси почувствовала, как пальцы Чейза зарываются в ее кудри, и сама крепко обняла его. Губы его, нежные, мягкие, одно краткое мгновение играли с ее губами — а затем, приняв приглашение ее полуоткрытых губ, Чейз властно ворвался внутрь, стремясь утолить терзающий его голод.
Джипси забыла обо всем на свете. Одной рукой Чейз нежно обнял ее за шею, поглаживая большим пальцем нежную кожу; вторая опускалась ниже, ниже, пока обнаженная кожа не загорелась под ее прикосновением… Искусительное тепло его поцелуя вымыло из головы у Джипси все мысли, все чувства, все желания, кроме одного…
Зазвонил телефон.
Джипси не хотела снимать трубку. Пыталась не замечать звонка. Но телефон звонил и звонил, и наконец Чейз со стоном поднял голову.
— О господи! А как хорошо все начиналось!
Несколько мгновений Джипси смотрела на него затуманенными глазами, затем взяла себя в руки. Настоящий колдун! Он ее околдовал, это ясно! Чейз неохотно отпустил ее, и Джипси сняла трубку.
— Алло!
— Где ты была? — послышался в трубке обиженный мужской голос.
Джипси шмякнула трубку на рычаг с такой силой, что едва не попала себе по пальцам.
— О боже… — потрясенно прошептала она. Значит, это не Чейз? Все это время ей звонит какой-то ненормальный, а она…
— Кто это? — Чейз подошел к ней сзади.
— Э… ошиблись номером. — Джипси благодарила бога за то, что Чейз не видит ее лица: должно быть, оно отражало сейчас высшую степень растерянности.
Чейз рассмеялся:
— Как видно, ты не любишь случайных звонков: у того бедняги, наверно, до сих пор звенит в ушах! Однако телефон зазвонил снова.
— Настойчивый, дьявол! — Чейз шагнул к телефону. — Может быть, я…
— Нет! — стараясь не замечать удивленного взгляда Чейза, Джипси поспешно сняла трубку. — Алло!
— Дорогая, почему ты не…
— Я не могу говорить, — прервала она его и бросила трубку, прежде чем незнакомец успел сказать хоть слово. Наступила гробовая тишина. Джипси сочла за лучшее не поворачиваться к Чейзу лицом.
— Можно задать вопрос? — вежливо спросил наконец Чейз.
— Нет. — Джипси отчаянно искала какой-то способ его отвлечь. «Почему я чувствую себя, как пойманный вор? — сердито спрашивала она себя. — И кто же, черт побери, звонит мне по ночам?» — Чейз, я хотела попросить тебя об одолжении…
— Ах да, верно, — холодно ответил Чейз. Совсем забыл. О каком же?
Джипси мысленно подбросила монетку. Она проиграла. Или выиграла. А может быть, это и не имеет значения. Она изобразила на лице сияющую улыбку и повернулась к Чейзу.
— Ты не поможешь мне раздеться? — отважно спросила она.
Помогло! Отвлекся, да еще как!
Секунд пять, не меньше, он молча смотрел на нее, и Джипси заметила под непроницаемой маской на его лице отголоски внутренней борьбы. Наконец он расслабился, изумрудные глаза сверкнули веселым огоньком, и Джип-си поняла, что победила.
— Я знал, что рано или поздно это случится, — пробормотал он.
Джипси смерила его ледяным взглядом.
— Боюсь, я не сумею раздеться сама, — с достоинством объяснила она. — У этого платья очень тугие крючки, а корсет… на нем такая сложная шнуровка, а я с детства не в ладах с узлами, — серьезно добавила она.
Чейз мгновение смотрел на нее с недоумением, потом сел на диван и опустил голову. Плечи его сотрясались от смеха.
— Такая неудобная штука — этот корсет! — грустно заметила Джипси.
— Извини. — Он смахнул с глаз набежавшие слезы. — Но, Джипси, даже сам Сирано де Бержерак не смог бы ухаживать за тобой без смеха!
— Правда? — Джипси высокомерно подняла бровь.
— Сущая правда.
С этими словами Чейз наклонился и, обняв Джипси за талию, привлек к себе на колени. Раздался громкий треск — и вдруг один из обручей, придававших юбке пышность, выскочил из-под подола и покатился по полу.
Некоторое время в комнате царило глубокое молчание. Наконец Джипси повернула голову к Чейзу.
— Теперь я тебе верю.
— Вот видишь!
— Но с героинями в кино никогда такого не случается!
— Угу, — промычал Чейз. Он выглядел совершенно серьезным, но Джипси подозревала, что он держится из последних сил.
— Они почему-то и одеваются, и раздеваются сами, — с обидой в голосе продолжала Джипси.
— Бог им судья!
— И не теряют на ходу обручей! — Она тяжело вздохнула. — И не мучаются со шнуровкой корсета!
Чейз закусил губу. Похоже, он твердо решил терпеть до конца.
— И никогда не просят мужчину, чтобы он помог им раздеться, — закончила Джипси и добавила: — Конечно, если не считать героинь определенного сорта.
— Разумеется, — согласился Чейз.
