Когда минутная стрелка достигла десяти, ему стало жарко, и по шее потекла струйка пота. От нетерпения стиснуло внутренности.
Все кончилось в считаные секунды. Рядом с его столиком прошла женщина в щегольском плаще. Он видел ее только сзади, когда она выходила на террасу крыши, садилась к нему спиной. Рядом с ней стояла бутылочка минеральной воды. Голову ее покрывал темный платок.
На столике перед Юсефом теперь лежала спортивная вкладка. Он заставил себя доесть торт, хлебнул кока-колы, чтобы пропихнуть его внутрь. Потом, стараясь двигаться непринужденно, собрал газету и зашагал к выходу.
Он не мог ждать, пока снова окажется в фургоне. Нырнул в мужской туалет возле кафе, заперся в кабинке. Неуклюжими от волнения и пота пальцами быстро пролистал спортивные страницы. Там, в пластиковой папке, лежали бумаги, которые приведут его туда, где он должен быть завтра: факс якобы от главного менеджера «Брэдфилд Виктории», направленный электромонтажной компании, услугами которой они обычно пользуются. Жалоба на проблемы с распределительным щитом под трибуной «Альберт Вэсти». И второй факс, где этот срочный ремонт компания поручает фирме «Электротехника люкс».
Юсеф глубоко вздохнул, позволив себе чуть-чуть расслабиться. Это должно сработать. Это должно сработать потрясающе. Завтра мир станет иным. Иншалла
[29]
.
Тони собрал все свое мужество и поставил на пол здоровую ногу. Больную немедленно пронзила боль, несмотря на то что манжета крепко держала поврежденную часть. Он стиснул зубы и руками помог раненой ноге спуститься с кровати. Потом почти упал на пол, постаравшись сделать это более или менее аккуратно. На лбу у него выступил пот. Надо освоить все эти движения в совершенстве, а то его не выпустят на волю.
Он сделал перерыв. Как только дыхание восстановилось, протянул руку к костылям; он уже научился ими пользоваться. Глубоко вдохнул.
Тони рывком поднял себя, сам удивившись своей устойчивости. Так, теперь костыли выставить вперед, двинуть здоровой ногой. На поврежденное колено — минимальную нагрузку. Вспышка боли. Не такая уж невыносимая. Если сжать зубы, можно стерпеть.
Через пять минут он доковылял аж до туалета. Обратная дорога заняла восемь минут, но даже за такое короткое время он заметил, что движения его стали более плавными и уверенными. Когда придет Кэрол, будет что ей показать. Ему понадобится ее помощь, если он собирается попасть домой. Не хотелось ее просить, но надеяться, что она предложит это сама, хотелось еще меньше.
Еще несколько минут ушло на то, чтобы снова забраться в постель и устроиться как следует. А когда он улегся, то у него уже не осталось никаких оправданий, чтобы не думать о Робби Бишопе и Дэнни Вейде. Точнее, о Дэнни Вейде и Робби Бишопе. Возможно, Дэнни Вейд был и не первой жертвой Преследователя, но Тони, после изнурительного блуждания по Интернету, так и не сумел найти ничего, что могло бы сойти за дело его рук.
— Ты любишь планировать, ты наслаждаешься результатом, но само действие тебе, в общем, безразлично, — рассуждал он. — Строго говоря, ты пока еще не серийный преступник, но, по-моему, движешься в этом направлении. Впрочем, ты не обычный серийный преступник: у тех, как правило, все замешано на сексе. Может, это не всегда лежит на поверхности, но подоплека именно такова. Извращенные пути для достижения того, что другим дается легко и естественно.
Но тебя ведь не это интересует, верно? Во всяком случае, тут не сексуальное желание. Что же ты от этого получаешь? Может быть, тут замешана политика? Может, ты, к примеру, боевик-неомарксист и решил покарать тех, кто получил богатство, но не делится им с теми, кто влачит жалкое существование? Может быть, твоя идея — уничтожить всех богатых? Хм, тут есть определенная логика…
Он уставился в потолок, так и эдак крутя в голове эту мысль, изучая ее под разными углами.
— Но тут вот в чем закавыка, — продолжал он рассуждать про себя. — Если ты и правда такой, почему ты об этом не кричишь на всех перекрестках? Политическое действие имеет смысл, только если оно дошло до масс. Если его никто не понимает, оно бессмысленно. Нет. Ты делаешь это не ради какой-то отвлеченной политической идеи. Тут что-то личное.
Он поскреб голову. Бог ты мой, как хочется принять душ, отмокнуть под струями воды, вымыть голову. Медсестра сказала — возможно, завтра. Завернут манжету в пленку, прикрепят клейкой лентой к ноге и посмотрят, что получится.
— Итак, если это не секс и не политика, тогда что же? В чем смысл? Если бы ты убил только Робби, я бы мог поверить, что ты мстишь за что-то случившееся в школе. Но нельзя себе представить, чтобы было за что мстить Дэнни Вейду. Дэнни был типичный ботаник — железнодорожные модельки любил, господи помилуй. Самый что ни на есть примитивный тип, ниже только те, кто сбежал из школы для умственно отсталых. — Он вздохнул. — Не вяжется. Нелогично.
Зато вот что логично: убийца обязан оставить следы. Произошедшее списали на трагический несчастный случай, и поэтому полиция наверняка предприняла лишь самые необходимые действия, особенно когда стало ясно, что от смерти Дэнни его экономка Яна ничего не выгадывала. Но если правильно задать вопросы, то можно кое-чего добиться. Ведь не исключено, что кто-нибудь видел, как в пабе Дэнни встречается с убийцей. Как тот приходит домой к Дэнни в вечер убийства. Если бы он, Тони, не был прикован к больничной койке, то не имело бы никакого значения, что Кэрол отвергает его догадки. Он бы сам отправился в Дор и потолковал с местными жителями. Хотя, по здравом размышлении, это не лучший путь. Практически каждый второй человек из всех, с кем он на своем веку общался, чувствовал в нем какую-то странность и пугался.
Как бы там ни было, ему не удастся в ближайшее время попасть в Дор и поспрашивать там людей на свой страх и риск. Тони разочарованно вздохнул. Но вдруг глаза его расширились. Есть человек, который и монаха-молчальника сумеет очаровать и разговорить. Притом человек этот кое-чем обязан Тони.
Улыбаясь, он потянулся к телефону.
Из своего кабинета Кэрол украдкой глянула на команду. Каждый либо смотрит в экран, либо погружен в телефонный разговор. Она вынула из ящика бутылочку водки, открыла ее под столом и тайком плеснула в кофе. По собственному горькому опыту она знала: алкоголь — хороший друг, но плохой помощник. Но в периоды напряжения и разочарования, как сейчас, спиртное не раз придавало ей сил. Особенно когда рядом не было Тони.
Вряд ли он стал бы порицать ее. Открыто — нет. Просто само его присутствие действовало на нее как упрек, напоминая, что есть иной выход. Несколько раз они приближались к этому, но им всегда что-то мешало. Обычно — что-то связанное с работой. Вот уж ирония судьбы, подумалось ей. То, что свело их, постоянно воздвигало препятствия.
Она прихлебывала свой напиток, ей нравилось, как он теплыми волнами расходится по телу. Господи, нужно наконец найти что-то такое, чтобы продвинуться в этом деле.
