И вот он уже идет по коридору; шаги сопровождались ритмичным фанатским скандированием и радостными криками. Юсеф удивился тому, насколько они громкие. Он думал, что под трибуной гораздо тише благодаря звукоизоляции из бетона и человеческих тел. Но здесь шум бил в уши так же сильно, как если бы Юсеф сам был одним из этих орущих зрителей.
Пункт назначения — комнатка возле служебного коридора, в которой располагаются распределительные щиты. Отсюда управляют энергоснабжением пресс-центра и гостевых лож. Непосредственно вверху, за переплетением балок и за слоем бетона, проходит перегородка между двумя ложами, в каждой из которых может разместиться максимум двенадцать зрителей. Все четыре ложи сейчас полны людей, наслаждающихся едой и питьем за чужой счет. Порой кажется, что сам футбол для них — дело десятое. Главное — находиться здесь.
Охранник, сопровождавший Юсефа от входа для персонала, остановился перед серой дверью, на которой имелась желтая табличка с черным зигзагом молнии.
— Нам сюда, дружище, — сообщил он, отпирая дверь и приоткрывая ее. Он указал на внутренний телефон, висевший на стене коридора в нескольких футах отсюда. — Позвонишь по нему, когда закончишь. Я приду и запру за тобой. — Он толчком распахнул дверь, включил свет и отошел назад, жестом приглашая Юсефа в небольшое помещение. — А если все доделаешь до финального свистка, мы уж тебе подыщем местечко, чтобы ты мог посмотреть игру.
Юсефа мутило, но он сумел выдавить улыбку и кивнуть. С негромким щелчком дверь за ним закрылась. Комнатка была сумрачная и тесная. Пахло пылью и машинным маслом. Распределительные щиты занимали всю дальнюю стену. По стенам шли гирлянды кабелей, покрытых толстым слоем пыли. Вряд ли здесь кто-нибудь станет его беспокоить, особенно когда всего в нескольких сотнях футов проходит футбольный матч. Но на всякий случай он припер дверь ящиком для инструментов. Если кто-то попытается войти, он сразу поймет.
Вдруг, без всякого предупреждения, горло Юсефу сдавило, на глазах выступили слезы. Они совершают ужасное дело. Да, они поступают правильно, тут нет сомнений. Это лучший путь, чтобы достичь цели. Но он ненавидел саму мысль, что ему приходится жить в мире, где необходимо делать такие, вещи. Где насилие стало единственным языком, к которому прислушиваются люди. Джордж Буш прав, идет крестовый поход. Но не такой, какой представляется этому негодяю в Белом доме.
Тыльной стороной ладони он потер глаза. Не то время и не то место, чтобы предаваться сентиментальности. И чтобы отказываться от принятого решения. Юсеф открыл ящик для инструментов и извлек из него верхний лоток. Внизу, обернутая в слои пузырчатого пластика, лежала бомба. С виду совсем не впечатляет. Юсефу даже захотелось, чтобы она выглядела более величественно. Тогда они смогли бы заявить свою позицию громче, чем это можно проделать с помощью жестянки для масла и кухонного таймера.
Он посмотрел на часы. Замечательно успевает. Три часа двенадцать минут. Он вынул катушку изоленты и примотал бомбу к пучку кабелей на середине высоты стены. Потом, с пересохшим ртом поставил таймер на нужное время.
Две минуты после начала, и Фил Кэмпси прорывается по левому флангу, но тут его срезает подкат, жесткий, хотя и вполне честный.
— Ну нет же! — вскрикнул Тони.
— Что «Ну нет же»? — произнесла Кэрол, входя в комнату и всем своим видом демонстрируя негодование. — Какого черта, ты что делаешь?!
Тони кинул на нее удивленный взгляд мужчины, делающего то, что и должны делать все мужчины, и демонстративно не замечая ее позы, жестов и выражения лица.
— Смотрю футбольчик, — сообщил он. — «Виктория» — «Хотспур». Только началось, бери кресло.
Кэрол захлопнула его ноутбук.
— В чем дело? — с оскорбленным видом спросил Тони.
— Как ты посмел подстрекать моих сотрудников, чтобы они таскались по каким-то деревушкам и проверяли твои дурацкие теории? — прокричала она.
— А-а… — Тони скривился. — Понятно, ты о Поле.
— Как ты мог? Особенно после того, как я тебе сама сказала, что вряд ли в этом есть какой-то смысл?
Кэрол возбужденно расхаживала взад-вперед.
— Ну, понимаешь, именно поэтому я так и поступил. — Тони снова открыл ноутбук. — Если бы я мог сделать это сам, то сделал бы. Ты прозевала самую перспективную линию расследования из всех, какие у вас сейчас есть. И потом волей-неволей тебе пришлось бы это признать. А так…
— Чушь. У нас есть подозреваемый, который не имеет никакого отношения к Дэнни Вейду.
Тони снова запустил трансляцию матча.
— И я не сомневаюсь, что вы обнаружите: он не имеет отношения и к Робби Бишопу. По крайней мере, к его убийству. — Он ослепительно улыбнулся ей. — А теперь Пола предоставила вам другую замечательно перспективную ниточку. То есть должна была предоставить. А если результат у нее оказался нулевой, значит, ты проявила несравненную мудрость.
Кэрол устремила на него указующий перст:
— Ты совершенно невозможный тип, черт тебя побери! Ты нарушил все правила, какие есть. Пола работает у меня, а не у тебя.
— Кажется, она помогала мне в свободное время. Поскольку питает ко мне расположение и благодарность.
На сей раз усмехнулась Кэрол:
— Вранье. Она занималась этим в те часы, когда должна работать на Группу особо важных преступлений.
Тони покачал головой. Голубые глаза его потемнели: он готовился нанести жестокий удар. Он смотрел на экран, где шла игра, но обращался к Кэрол.
— У твоих людей совершенно ненормированный график, и при этом ты требуешь, чтобы они посвящали службе вообще все время? Так нельзя. Пола заслужила некоторые перерывы. И ты не можешь ее упрекнуть, если она их тратит по своему усмотрению. Уверен, между завершением работы вчера вечером и ее приходом на работу сегодня утром не прошло и восьми часов. Даже у заключенных есть право на восьмичасовой отдых.
Кэрол сердито уставилась на него:
— Ненавижу, когда ты подгоняешь под себя факты. Ты сам понимаешь, что нарушил установленный порядок. Причем выбрал не кого-нибудь, а Полу. Ты знаешь, какая она уязвимая.
— Что касается психического состояния Полы, то о нем я, мне кажется, могу судить лучше, чем ты. — Он изучающе смотрел на нее, пытаясь оценить, сильно ли она еще сердится. — Ладно тебе, садись и посмотри со мной футбол. Парни выкладываются ради Робби. Самый черствый тип разрыдается.
— Не уклоняйся, не делай вид, что ничего не было, — проворчала Кэрол. Но он видел, что взгляд у нее смягчился.
— Ничего такого не делаю. Согласен, я нарушил порядок. Могу только сказать, что при обычных условиях я бы сам занялся расспросами. Но я подумал, что это слишком важная версия, чтобы упускать ее при расследовании убийства. Да, я несколько виноват перед Полой, я поставил ее в неловкое положение. Но перед тобой я не собираюсь извиняться за то, что вывел твое расследование на правильный путь. — Он похлопал по креслу рядом с кроватью. — Черт побери, ты когда-нибудь сядешь и посмотришь игру?
