Дэвина захныкала, и Линн, улыбнувшись, бережно приложила мизинец к ее губкам.
— Наверное, это стало для него ужасным потрясением. Ведь, чтобы взяться за поиски родной матери, уже требовалось немалое мужество. Она один раз уже тебя отвергла неизвестно почему, и ты решаешься второй раз найти ее и, может быть, вновь получить пощечину. Но так надеешься, что она откроет тебе свои объятья…
— Понимаю. И затем узнать, что кто-то лишил тебя этого шанса двадцать пять лет тому назад. — Алекс наклонился вперед. — Можно мне немножко ее подержать?
— Конечно. Она недавно поела, так что должна немного поспать. — Линн бережно передала дочь Алексу, как самое драгоценное и хрупкое сокровище в мире. Он подвел руку под ее слабенькую шейку и нежно прижал дочку к груди. Дэвина что-то тихо пробормотала и затихла.
— Так, значит, Лоусон считает, что за тобой охотится ее сын? — уточнила Линн.
— Лоусон вообще не считает, что за мной кто-то охотится. Он думает, что я чокнутый псих, который делает из мухи слона. Его очень смутило, что он проговорился о сыне Рози, и он долго уверял меня, что этот малый совершенно безобиден. Сына зовут Грэм. Кстати, Лоусон не назвал мне его фамилии. По профессии вроде бы компьютерщик. Тихий, уравновешенный, вполне нормальный.
Линн покачала головой:
— Не могу поверить, что Лоусон отнесся к этому так легко. Кто же, по его мнению, послал эти венки?
— Он не знает и знать не хочет. Все, что его сейчас заботит, — это что его драгоценное повторное расследование трещит по швам.
— Они сарай вычистить не смогут, не то что убийство раскрыть. Он дал какое-нибудь объяснение тому, как им удалось потерять целый ящик вещественных доказательств?
— Они потеряли не целый ящик. У них остался кардиган. Он, кажется, был найден отдельно. Его перебросили через забор в чей-то сад. Его исследовали после других вещей жертвы, вероятно, поэтому-то он хранился отдельно от остальных улик.
— Он нашелся позднее? — нахмурилась Линн. — Это, случаем, было не тогда, когда они устроили второй обыск в вашем доме? Я смутно припоминаю, что Брилл жаловался, как полиция снова все перевернула спустя несколько недель после убийства.
Алекс напряг память:
— После первого обыска… Да, потом они пришли после Нового года. Они соскребали краску со стен и потолков. Хотели знать, не делали ли мы косметический ремонт. — Он презрительно фыркнул. — Больше делать нам было нечего. И Брилл тогда сказал, что слышал, как они что-то говорили о каком-то кардигане. Он решил, что они ищут что-то из наших носильных вещей. Но конечно, дело было не в том. Они говорили о кардигане Рози, — торжествующе закончил он.
— Это значит, что на ее кардигане была краска, — задумчиво произнесла Линн. — Поэтому они и брали соскобы.
— Верно. Однако совершенно очевидно, что образцы из нашего дома с теми пятнами не совпали. А то мы оказались бы совсем в дерьме.
— Интересно, станут они делать новый анализ? Лоусон что-нибудь об этом говорил?
— Не совсем об этом. Он сказал, что у них нет никаких вещей Рози, пригодных для проведения современного криминалистического анализа.
— Это чушь. В наши дни они могут столько узнать о краске. Я получаю теперь из лаборатории больше информации о ней, чем было даже три-четыре года назад. Они должны снова отдать ее на анализ. Тебе нужно вернуться к Лоусону и настоять, чтобы они это сделали.
— От анализа нет никакого толку, если не с чем сравнивать. И Лоусон не бросится этим заниматься только потому, что я ему это скажу.
— Мне казалось, ты говорил, что он хочет раскрыть это дело?
— Линн, будь на это хоть какой-то шанс, они бы это сделали.
Линн вспыхнула от гнева:
— Господи, Алекс, ты сам себя послушай. Ты что, так и будешь сидеть и ждать, пока что-то не взорвется у нас дома? Мой брат мертв. Кто-то нагло вошел в его дом и убил его. Единственный человек, который мог бы помочь тебе, считает тебя психом. Я не хочу, чтобы ты умер, Алекс. Не хочу, чтобы наша дочь росла, не имея о тебе никаких воспоминаний.
— Думаешь, я этого хочу? — Алекс нежно прижал дочурку к груди.
— Тогда хватит вести себя как тряпка. Если вы с Вердом правы, тот тип, что убил Зигги и Брилла, придет за тобой. Единственное, что может вывести тебя из-под удара, — это если убийца Рози Дафф будет наконец разоблачен. Если этого не станет делать Лоусон, может, тебе стоит попытаться самому. Самый лучший стимул в мире сейчас спит у тебя на руках.
Этого он отрицать не мог. С момента рождения Дэвины его обуревали совершенно новые чувства, изумляя своей силой и глубиной.
— Я производитель открыток, Линн, а не сыщик, — вяло возразил он.
Линн яростно сверкнула глазами:
— Вспомни, как часто ошибки правосудия исправляли его жертвы — если были достаточно упорны?
— Я понятия не имею, с чего начинать.
— Помнишь, пару лет назад шел по телику сериал насчет новых криминалистических методов?
Алекс застонал. Увлечение жены кино и телевидением ему так и не передалось. Обычно в ответ на очередные двухчасовые приключения инспектора Фроста, Морса или Вексфорда он брал альбом и начинал разрабатывать идеи новых поздравительных открыток.
— Смутно, — ответил он.
— Я припоминаю, как один из криминалистов говорил, как часто они не включают в отчеты некоторые вещи. Следы, которые нельзя толком проанализировать, и тому подобное. Если их нельзя использовать в следствии, эксперты просто не дают себе труда их регистрировать. В принципе, защита может использовать такие факты, чтобы обескуражить присяжных.
— Не понимаю, что это нам дает. Если даже мы добудем первоначальные отчеты, мы же не будем знать, что они включили или не включили в окончательные. Ведь так?
— Не будем. Но возможно, если мы отыщем того специалиста, который проводил первоначальное исследование, он сможет вспомнить что-то, показавшееся тогда неважным, и что теперь может оказаться существенным. Может быть, он даже сохранил тогдашние свои заметки. — Гнев ее сменился энтузиазмом. — Как ты думаешь?
— По-моему, всплеск адреналина туманит мозги, — покачал головой Алекс. — Ты воображаешь, что, если я позвоню Лоусону и спрошу у него, кто проводил тогда криминалистическую экспертизу, он мне возьмет и все расскажет?
— Конечно нет. — Она презрительно скривила рот. — Но журналисту — непременно. Ведь расскажет?
— Единственные журналисты, кого я знаю, сочиняют сенсационные истории из жизни для воскресных приложений, — возразил Алекс.
— Ну так позвони им и попроси найти кого-нибудь из коллег, кто сможет помочь. — Линн произнесла это тоном, не терпящим возражений. А когда она так говорила, спорить с ней — он это знал — было абсолютно бесполезно. Однако, когда он уже смирился с мыслью, что нужно будет задействовать свои контакты, у него мелькнула некая идея. Возможно, подумал он, удастся убить одним выстрелом двух зайцев. Конечно, это может обернуться болезненным рикошетом. Но попробовать надо.
