– Я серьезно.
– Я тоже. Кстати, найти его в моих интересах. Боюсь,
посадят.
– Дед им посадит. А ты отыщи эту сволочь, чтоб другим
неповадно было.
– Буду стараться, – сделала я ручкой и направилась
к машине.
Сашка затих и с печалью поглядывал на меня. Я хлопнула
дверью, завела мотор и задумалась. Открывшиеся вдруг перспективы очень мне не
понравились, в основном потому, что они совершенно не понравятся Лялину. Уж
сколько раз он зарекался не спорить с властью, и нате вам: опять вляпался.
Думы о Лялине не покидали меня весь вечер, утром я тоже
размышляла о нем, стоя под душем и пытаясь настроить себя на оптимистическое
видение мира. Миру было наплевать на это, оттого я ничуть не удивилась
звонку, который имел место где-то около одиннадцати.
– Детка, – бодро приветствовал меня Лялин, –
давай-ка кофейку попьем.
– Приезжай, – согласилась я.
– Лучше на нейтральной территории. И мента прихвати.
Я позвонила Вешнякову и назначила встречу в 11.30 в баре
“Пирамиды”. Когда я появилась там, Лялин уже сидел в глубине зала. Он помахал
мне рукой и даже поднялся, что было верхом галантности для такого лодыря. Судя
по всему, ничего хорошего меня не ждало.
– Прекрасно выглядишь, – заявил он.
– Ты тоже.
– Я старый человек… – принялся, по обыкновению,
канючить он, но тут появился Артем, и он заткнулся.
– Чего у вас? – спросил Вешняков, присаживаясь и
отказываясь от кофе. – Только покороче, дел по горло. Блин, у людей
отпуск, а у меня как лето, так запарка. – Тут он взглянул на меня и
добавил: – Дело буду вести я. Это хорошая новость. – Хорошая новость меня
не удивила, раз мы успели побеседовать с Дедом. – А теперь давай свою
плохую.
Я выжидающе уставилась на Лялина, а вслед за мной и Артем.
Тот крякнул, подергал себя за усы и посмотрел мне в глаза, мудрить не стал и
начал с главного.
– Убитая девка – любовница Деда. По крайней мере, была
ею некоторое время.
– Черт, – скривился Артем, – только этого не
хватало. – В его голосе слышалось едва ли не отчаяние. Небось вспомнил,
как нам навешали, когда мы в прошлый раз пробовали бодаться с властью.
Тут оба посмотрели на меня.
– Для тебя это новость? – спросил Лялин.
– Нет. Со вчерашнего дня. – Я коротко поведала о
разговоре с Риткой.
– Опять политика, мать ее. Что-нибудь затеяли, а девица
в концепцию не укладывалась, – вздохнул Артем. – Кстати, твоя Ритка,
может, и права, в самом деле под Деда копают, а уж как начнут копать, им
удержу не будет, трупы их, похоже, не особо волнуют.
– Если Дед здесь каким-то образом… я просто высказываю
предположение, – нахмурился Лялин, долгие годы в разведке приучили его к
осторожности, – тебя не тронут. Прежде всего Дед не позволит, да и умные
головы сообразят, что впутывать сюда нашу девушку себе дороже. – Я хотела
сказать, что Лялин обо мне чересчур высокого мнения, но лишь махнула
рукой. – Могу прозакладывать свою обеспеченную старость: убийство попадет
в категорию нераскрытых. Глубоко копать ментам никто не позволит, а без этого
никак. Отцы в погонах быстро поймут, чем это может грозить, следствие пойдет ни
шатко ни валко, и через пару месяцев об этом убийстве постараются забыть.
– Считаешь, если мы полезем, сделаем только
хуже? – с надеждой спросил Артем.
Лялин не ответил, он смотрел на меня. Я их прекрасно
понимала: один служивый с двумя детьми, о которых он обязан думать, другой ушел
с должности начальника охраны все того же Деда, наплевав на деньги, немалую
власть, чтобы жить себе спокойно и не думать о всем том дерьме, которое
непременно сопровождает власть и деньги. А я предлагаю им вновь рискнуть
собственным спокойствием и, очень возможно, чем-то большим. Они хорошие люди и,
если сейчас я скажу, что не отступлю, конечно, мне помогут. Вот только хочу ли
я этого?
Я посмотрела на одного, на другого. Можно поставить вопрос
иначе: сама-то я хочу еще раз влезть в это дерьмо? Ведь зарекалась. И Лялин
прав: Дед не позволит ментам особо меня доставать, ну, потреплют нервы пару
недель, а потом все сойдет на нет. Надо просто потерпеть.
– По большому счету, мне по барабану, кто ее
убил, – ответила я. – Лишь бы в этом не обвинили меня. Вариант, когда
дело окажется в категории нераскрытых, меня вполне устроит.
– Ага, – сказал Артем не очень уверенно, а Лялин
вовсе не поверил, нахмурился, сверля меня взглядом. Я взирала на них с легкой
придурью: мол, хоть дырку во мне протрите взглядом, ничего другого не услышите.
Лялин сунул в рот зубочистку, пожевал ее и заявил:
– Нам следует быть крайне осторожными. Лишних движений
не делать, носа не высовывать. Собирать сведения по крупицам, пусть медленно,
зато не привлекая к себе внимания. Встречаться тоже ни к чему, без острой на то
необходимости. Звонить только на мобильный.
– Мне-то что теперь делать? – взмолился Вешняков.
– То же, что и вчера, только очень осторожно.
– Ага. Ладно.
– И давайте договоримся, – вздохнул Лялин, –
если все дело действительно… сразу отбой. Я не трус, – зачем-то сказал он,
никому из нас такое и в голову бы не пришло, – просто меня уже тошнит от
трупов.
Они опять уставились на меня, а я кивнула:
– Заметано.
Через пять минут мы разъехались. Я вернулась домой, но
пробыла там недолго. Решила заглянуть к Деду. Это было вопреки правилам,
которые я сама же установила, но на то и правила… Не уверена, что задушевный
разговор получится, но попробовать стоит.
– Сиди дома, – направляясь к двери, сказала я
Сашке.
Тут взгляд мой упал на зеркало, и я притормозила. На мне
были джинсы, а Дед терпеть не мог баб в джинсах. Я всерьез задумалась, стоит
переодеться или нет, и поплелась в гардеробную (и такая штука есть в моей
огромной квартире), выбрала костюм, повертела и так, и эдак, и в конце концов
облачилась в короткую юбку и белую блузку. Скромно и со вкусом.
На стоянке найти место оказалось делом не простым, с трудом
приткнув машину, я вошла в здание с колоннами и внезапно почувствовала
сердцебиение. Сердчишко забилось так, что и о нем вспомнила: мол, да, есть оно,
как и положено, неустанно трудится в моей груди.
