– Черт, жене забыл позвонить. Получу нагоняй. Бросит
она меня, ей-богу, бросит.
– Пока не бросила жена, бросай свою работу, –
изрек Лялин.
– Ага. И куда я пойду?
– Да хоть ко мне. Платят не в пример больше, а хлопот
меньше.
– Я подумаю, – серьезно кивнул Артем, но Лялин
только махнул рукой: мол, горбатого могила исправит.
Мы простились, Лялин отбыл восвояси, а я повезла Артема
домой. Всю дорогу он хмуро молчал, должно быть, готовился к скандалу с
благоверной. Высадив его возле подъезда, я выехала на проспект, но на светофоре
свернула, решив, несмотря на поздний час, навестить Веру. Ее адрес был мне
известен, а вот номер телефона нет, и я поехала наудачу, надеясь застать ее
дома. Впрочем, еще вопрос, захотела бы она встретиться со мной, и в том, что я
свалюсь ей, как снег на голову, были свои преимущества.
Вера жила в огромном доме возле рынка. Найти нужный подъезд
оказалось делом не простым, дом на две неравные части разделила арка.
Убедившись, что нужный мне подъезд со стороны улицы отсутствует, я свернула во
двор, решив нарушить правила. Движение сейчас из-за позднего времени небольшое,
и стражей порядка поблизости не наблюдается, я свернула в арку и едва не была
наказана, чуть не столкнувшись с темным “БМВ”. Я испуганно затормозила, “БМВ”
тоже, стекло приоткрылось, и мне махнули рукой, милостиво пропуская вперед.
Подъезд был третьим, слева от арки. “БМВ” сзади вроде бы собрался притормозить
вслед за мной, но точно передумал и проехал дальше. Я проследила за ним взглядом,
машина доехала до конца детской площадки и скрылась с моих глаз, потому что
дорога здесь делала плавный поворот, дом был выстроен в форме подковы.
Выходя из машины, я еще раз взглянула в ту сторону, машины
не видно, но это ничего не значит, во дворе горит единственный фонарь, и свет
в ту часть двора не доходит. “Дался мне этот “БМВ”, – в сердцах подумала
я, но чувство беспокойства не исчезало, хотя с чего бы беспокоиться: мало ли в
городе машин?
Я подошла к двери подъезда, набрала на домофоне номер
квартиры и стала ждать. Эту операцию пришлось проделать дважды, прежде чем я
услышала голос Веры:
– Кто?
– Ольга Рязанцева. Я хотела бы поговорить с вами.
– В такое время?
– Извините. Но я с плохими новостями.
– А что случилось? Ладно, заходите, – буркнула
она, сообразив, что довольно глупо держать меня перед дверью. – Седьмой
этаж.
Выйдя из лифта, я обнаружила Веру в купальном халате рядом
с открытой дверью в квартиру. Лицо сердитое, в руках бокал с коньяком, дама
была слегка навеселе.
– Вы одна? – спросила она, глядя на меня с подозрением.
– Вы же видите, – пожала я плечами.
– Я подумала, может быть, Петечка… Проходите.
Квартира оказалась небольшой, но отделанной с шиком и
достойна была занять видное место в каком-нибудь глянцевом журнале.
– У вас хороший вкус, – не удержалась я.
– Я тоже так считаю. Но ведь вы притащились не за тем,
чтобы сказать мне это? Выпьете что-нибудь?
– Пожалуй.
Мы прошли в кухню, белые стены, серый камень, на полу
темная паркетная доска, впечатление, что ты где-то на Средиземноморье. Вера
налила мне коньяку и толкнула бокал по стеклянной поверхности стола. Коньяк я
терпеть не могу, но все-таки пригубила. Я тянула время, прикидывая, как построить
разговор.
– Что у вас за плохие новости? Меня обвиняют в
убийстве? – спросила Вера с усмешкой.
– Несколько часов назад застрелили Райзмана.
Она замерла, не донеся бокал до рта.
– Застрелили? О господи. Кто, за что?
– Ведется следствие, – пожала я плечами.
– А вы здесь при чем? И при чем здесь я?
– Вы его хорошо знали?
– Ну, знала. Только о его делах я и представления не
имею. Антикварный бизнес не так безопасен, как может казаться человеку
несведущему.
– А вы человек сведущий?
– Слушайте, с какой стати вы сюда явились? Я вам уже
сказала, что знать ничего не знаю о его делах. Уверена, мне еще предстоит
неприятный разговор в милиции, так что встреча с вами явный перебор. Что вы
пристали с этими убийствами? Вам что, нечем себя занять?
– Я встречалась сегодня с Райзманом, – не обращая
внимания на ее слова, сказала я. – Ему было известно нечто об убийстве
вашей подруги. Он не пожелал мне сказать, что именно, а теперь Райзман убит.
– И вы считаете… Ну, хорошо, допустим. Но я-то здесь
при чем?
– Вы ее ближайшая подруга. Кому знать обстоятельства
ее жизни лучше, чем вам?
– Ах, вот оно что… Я уже говорила об этом в милиции и
могу повторить вам: понятия не имею, кто и за что мог бы убить ее. Если только
из ревности. Но и здесь мне ничего не известно. Насколько я понимаю, вы –
подозреваемый номер один. Ведь так? Ваше желание спихнуть вину на другого мне
ясно, но…
– Ну, если уж мы заговорили о ревности, – с
усмешкой перебила я, с удобствами устраиваясь в кресле, – у вас тоже был
повод избавиться от соперницы.
– От соперницы? – возмутилась Вера. – Да вы
спятили. Анна была моей подругой, и мы, к вашему сведению, никогда не
соперничали. Я ей помогала, у нее был не лучший период…
– И она решила как-то скрасить свою жизнь.
– Что вы имеете в виду?
– Ее интерес к вашему другу.
– Забавно. – Вера устроилась напротив, нервно
одергивая халат. – У вас разыгралась фантазия.
– Еще бы, – вздохнула я. – Однако тот факт,
что господин Никифоров на некоторое время уединился в своей каюте с вашей
подругой, сомнений не вызывает.
– Вот сучка, – в сердцах заметила Вера. Я не сразу
поняла, к кому сие относилось, но она продолжила: – Правду говорят: все
подружки – потаскушки, или что-то в этом роде, не сильна я в пословицах.
Выходит, она его затащила в постель? Что ж, ничего не скажешь, молодец. Он
сообщил об этом в милиции?
Врать не имело смысла, раз уж у нее телефон под рукой.
– Он скрыл сей прискорбный факт.
– И откуда в этом случае он известен вам?
– Господин Никифоров беспокоился о том, что вы можете
застать его за этим неблаговидным занятием, и попросил некую особу побыть на
шухере.
