Недовольная, я направилась к машине. Разумеется, мне не
очень верилось, что Анну кто-то убил из-за ее беременности, хотя чем черт не
шутит. Скорее всего дело в том, что она много знала, что-то видела или
слышала, находясь рядом с загадочным любовником, чье имя мне упорно не желают
назвать. Остается уповать на то, что Вешнякову удастся установить, по какому
номеру звонил Райзман перед своей смертью.
Я покосилась на окна, прикидывая, какие из них Верины. Не
хотелось оставлять ее одну. Я даже подумала, не позвонить ли Артему Вешнякову.
Он скажет, что я порчу ему жизнь, и будет прав.
Я завела мотор, развернуться было негде, и я поехала прямо,
понадеявшись, что и с той стороны есть выезд со двора. “БМВ” стоял возле
детской площадки. Человек бросил машину во дворе и отправился спать. Рядом
еще с пяток машин. Дался мне этот “БМВ”. Я притормозила на выезде со двора. У
“БМВ” зажглись фары, он медленно тронулся с места, поехал в противоположную
сторону и скрылся с глаз. Я быстро обогнула дом, проспект был пуст, ни одной
машины. Бели бы машина покинула двор через арку, я бы ее видела. Хотя есть
выезд со двора в переулок. “Ты и в самом деле с ума сходишь”, –
пробормотала я. Однако “БМВ” упорно не шел из головы. Верно говорят: обожжешьея
на чае, начнешь дуть на молоко. Вот я и подула: набрала номер Петра и подняла
человека с постели.
– Ольга Сергеевна, – вроде Сафронов был не в обиде
за столь поздний звонок, – вы слышали, Райзмана убили.
– Слышала, – вздохнула я.
– Вы поэтому звоните?
– Нет. Если честно, я считала, что плохая новость
подождет до утра. А мне очень нужен номер домашнего телефона Веры.
– В такое время? Извините, кажется, я лезу не в свое
дело. – Он продиктовал номер, и мы простились, а я тут же позвонила.
– Слушаю, – отозвалась Вера. Судя по голосу,
бутылка уже подошла к концу.
– Это опять Ольга, – вздохнула я. – Просто
хотела убедиться, что у вас все в порядке.
– Да иди ты… это я не тебе, – хихикнула она,
обращаясь к кому-то.
– Ваш друг уже пришел? – продолжила я расспросы,
хоть и рисковала нарваться по полной.
– Вот именно. Займите себя чем-нибудь, дорогая. –
Вера повесила трубку.
– Ладно, она не одна, – сказала я Сашке, который
мирно спал в своей сумке.
Утром пес разбудил меня ни свет ни заря, должно быть, в
отместку за вчерашнее сидение в машине, получил нагоняй, но своего добился: мы
пошли гулять в парк прямо напротив моего дома. Сашка трусил впереди, время от
времени оглядываясь, точно проверял, иду ли я следом. Думаю, мой пес считал
меня довольно бестолковым существом. И суетным. Сам он личность серьезная и
обстоятельная, иногда я даже испытываю угрызения совести, глядя на него: у
питомца могла быть хозяйка и получше. Впрочем, еще вопрос, кто тут кого считай
питомцем.
Вернувшись домой, я попыталась найти себе занятие, прошлась
по квартире и поняла, что сидеть в четырех стенах физически не в состоянии, а
на улице мне, по большому счету, делать нечего, разве что с Сашкой еще
погулять.
Думаю, благодаря нежеланию сидеть дома я и решила
отправиться к мачо Анатолию, хотя сначала попыталась встретиться с Никифоровым
и Лапшиным. Оба дали мне от ворот поворот. Причем Лапшин, вежливо сославшись
на занятость, а Никифоров был вполне конкретен.
– Послушайте, тут менты допросами задолбали, еще вы… У
меня ни малейшего желания говорить об этом убийстве. Оставьте меня в
покое. – И повесил трубку. Пришлось волей-неволей выполнить его
пожелания.
Стало ясно: поговорить с ним не удастся, Петр все, что знал,
уже поведал. Из интересующих меня личностей остаются только мачо, вот к ним я и
направилась. Чтобы выяснить их адрес, пришлось звонить Вешнякову. Моей затее
он не обрадовался.
– Зачем тебе этот парень? Только время терять. Нам
нужен ее любовник.
– Ну, если его пока еще не нашли, то чего бы не
поговорить с человеком? – дипломатично ответила я.
Мачо жили в двухэтажном доме на окраине. Рядом парк,
большой пруд, в общем, все располагало к мыслям о прекрасном, но я могла думать
лишь об убийстве, и тут уж никакие пруды не помогут. На мой звонок в дверь
никто не отреагировал, Я немного потопталась на месте и пошла обзванивать
соседей. В первой же квартире мне повезло. Открыла юная особа с волосами,
отливавшими синевой, и на мой вопрос: не знает ли она, где парни, ответила:
– А они вам зачем?
– Я из милиции, – радостно сообщила я и предъявила
удостоверение, оставшееся от моей прежней жизни. Я числилась членом
редколлегии газеты, издаваемой нашими органами. По виду оно ничем не отличалось
от обычного милицейского, чем я, понятное дело, частенько пользовалась. Когда я
покинула контору Деда, забрать его у меня никто не потрудился. Сейчас оно
пришлось весьма кстати. Девчушка сунула в него нос, нахмурила бровки и
принялась читать, смешно шевеля губами, должно быть, читала по слогам, потому
что времени потратила много. Вздохнула и покосилась на Сашку. Интерес ее был
понятен, не каждый день видишь представителя порядка с таксой под мышкой.
– А чего случилось-то? – спросила она.
– А вы им кто? – не осталась я в долгу, и переговоры
зашли в тупик, потому что ответить на этот вопрос девушка не смогла, пожевала
губами и вновь спросила: – Вы из-за убийства, да? Их же в милиции уже
допрашивали.
– Так где они сейчас? – поторопила я ее.
– На реке, – ответила она с большой неохотой. –
Я могу проводить.
Я кивнула, она крикнула кому-то в глубину квартиры, что
уходит, и мы вышли на улицу. Моя машина произвела на нее впечатление, девушка
переводила взгляд с нее на Сашку, наконец не удержалась и спросила:
– А вы точно из милиции?
– Вы же удостоверение видели. Людям надо верить. Вас
как зовут? – поинтересовалась я, устраиваясь за рулем.
– Ольга.
– Меня тоже Ольга. Ну что ж, говорите, куда ехать.
Мачо я увидела издалека, лишь только мы нырнули под мост,
спускаясь к реке. Рядом с лодочным гаражом из старого шифера. Они возились с
какой-то штуковиной, при ближайшем рассмотрении оказавшейся мотором. Девушка
вдруг попросила:
– Вы меня здесь высадите, я дальше не поеду.
– А как же домой доберетесь?
– А я вас возле моста подожду.
