– Все это выглядит… некрасиво, – для начала
сообщил он. – У Анны с Павлом было свидание. И на палубе она осталась для
того, чтобы… тут вы совершенно правы, она ждала Никифорова. В каютах
слышимость такая, что… – Он неожиданно покраснел, так пекся о
нравственности. – Павел хотел проводить Веру, а через некоторое время
вернуться, ну, вы понимаете, чтобы приличия соблюсти. Мы все много выпили, и
Вера тоже, так что… И, по-вашему, я должен был все это рассказать в милиции?
Павла я прекрасно понимаю, а что, если об этом узнает Вера? И сейчас он
нервничает.
– Вы давно дружите? – спросила я.
– С Павлом? – Лапшин перевел взгляд на Петра. –
Нет. Год, может, больше. Верочка частый гость у Петра, а Павел…
Слушайте, – перегнулся он ко мне, – я вас уверяю, Павел совершенно ни
при чем. Ну, не убил же он ее в самом деле? Он же с нами ушел и просто
возможности не имел. Ну да, вел себя некрасиво, связался с этой девчонкой,
просто пошел на поводу у своей прихоти, а теперь переживает. Из-за Веры. Ведь
у них серьезные отношения. Они думали пожениться, а теперь все это… Если выплывут
наружу малосимпатичные факты…
– Вы правы, – кивнула я, – милиции все это
действительно знать ни к чему. У меня вот какой вопрос. Никифорову были
необходимы деньги, и Вера ему помогла их получить…
– И это лишний повод держать в секрете свои
шалости, – заговорщицки шепнул Лапшин. – Он теперь сам не свой.
– Не ваш банк ссудил его деньгами? – напрямую
спросила я, раз он такой добрый.
– И наш банк тоже. Вера и Петр попросили, и я не
отказал. В конце концов, друзья для того и существуют…
– Но был еще кто-то…
– Конечно, – откашлялся Петр, радуясь, что у нас
пошел задушевный разговор. – Если надо, я вас сведу с этими людьми. Там
все законно.
– Не сомневаюсь, – с серьезным видом заверила
я. – Геннадий Яковлевич, – обратилась я к Лапшину, – а вы с
Анной давно знакомы?
Он замешкался с ответом, взглянул на Петра и изрек:
– В тот день я видел ее в первый и последний раз.
– И никогда раньше не встречали? К примеру, случайно?
Он явно заподозрил подвох, должно быть, ожидал, что у меня
туз в рукаве, развел руками и сказал:
– Ну, если только случайно. Но я этой встречи не
запомнил. Знаете, у меня не очень хорошая зрительная память. Нет, я уверен,
что видел ее впервые. Да, уверен, – повторил он.
– Теперь вопрос, который может вас удивить, –
предупредила я, поняв, что попытки добиться от него правды ни к чему не
приведут. Теперь я почти была убеждена: его жена не ошиблась, и он встречался
с Анной раньше. Допустить, что он и есть таинственный любовник, я все же не
могла, трудно вообразить, что он с радостью откликнулся на просьбу Никифорова
покараулить на пирсе, пока они предаются утехам. Но был ведь еще человек, который
свел их с Райзманом, тот самый приятель, оттого я и продолжила, наблюдая, с
каким сосредоточенным вниманием Геннадий Яковлевич уставился на меня. –
Вам не приходилось обращаться к Райзману как к врачу?
– Мне? – вытаращил он глаза. – Помилуйте… а…
вы Леру имеете в виду? Нет, она к нему не обращалась. Лера очень стеснительна,
Артур – мужчина и друг семьи, не совсем удобно.
– По этому поводу могут быть разные мнения, –
вздохнула я. – Значит, не обращались? Может быть, рекомендовали его
кому-то из знакомых?
– Н-нет. При чем тут Райзман? Вы же не думаете, что
его застрелили, потому что… Но ведь это абсурд. Как это может быть связано?
– Если бы я все знала, гуляла бы со своей собакой, а
не приставала к вам с расспросами.
– Артура убили из-за антикварных дел, – торопливо
заговорил Петр. – От отца он унаследовал процветающий бизнес. Отец был
человеком… как бы это выразиться… железной воли и… в общем, он ни перед чем не
останавливался, если вещь ему нравилась. Я не хочу сказать, что он совершал
что-то противозаконное…
– Да брось ты, – неожиданно перебил Геннадий
Яковлевич и махнул рукой. – Весь город знал, что на закон ему попросту
плевать. Правда, умен он был до гениальности и законы легко обходил. С конкурентами
был беспощаден, у них на него большой зуб. Задираться с папашей никто не
рисковал, хотя под конец жизни его начали понемногу теснить, хватка не та, да
и здоровье. А когда отец умер, конкуренты и вовсе духом воспряли.
– Да-да, – торопливо кивнул Петр, – Гена совершенно
прав. Мы с Артуром не раз говорили об этом. И в милиции я все рассказал, то
есть о нашем разговоре, но Артур не собирался ни с кем воевать, как он
выразился. Он любил отцовский магазин и красивые вещи, он с этим вырос, но
медицина интересовала его гораздо больше. И он не мог слишком много времени
уделять магазину, а отец только им и жил.
– Иными словами, он был не прочь расстаться с
магазином, предложи кто-нибудь приличные деньги? – подытожила я.
– У меня сложилось такое впечатление, – согласился
Пётр.
– За что ж тогда его убивать? – развела я руками.
– Мы не знаем всех обстоятельств, – вздохнул
Лапшин, – но одно несомненно: связывать его смерть с убийством Анны просто
глупо.
– Видите ли, – начала я, сама толком не зная,
соглашаться с ними или противоречить, – вчера я была у Артура, и мы,
естественно, обсуждали убийство. И он сообщил мне кое-что интересное. Примерно
год назад какой-то знакомый попросил его об одолжении и привез в клинику Анну.
Она была беременна, ее сопровождал мужчина. – Оба смотрели на меня во все
глаза, но молчали. Наконец Лапшин не выдержал:
– И что?
– Райзман отказался назвать имя этого человека.
– И вы решили… абсурд, – отмахнулся Лапшин. –
За это не убивают.
Петр согласно закивал.
– Я не знаю, за что убили Анну, но убийц Райзмана надо
искать среди его конкурентов. Отец не гнушался иметь дело со всяким ворьем, а
такие люди опасны. Могли что-то не поделить, старые долги и прочее…
Лапшин так увлекся, что вроде бы забыл о времени. Ораторствовал
он довольно долго, но на часы все-таки взглянул и поспешно поднялся из-за
стола. Уходил он с явной неохотой. Да, люди – существа загадочные. Мы с Петром
тоже потянулись к выходу.
– Теперь вы мне верите? – спросил он с грустью. –
Ни у кого не было повода убивать ее. Райзман здесь вообще ни при чем. Анна
стала случайной жертвой.
