Я поехала домой, злясь на себя, на Вешнякова и вообще на
весь мир. Не успела я войти в квартиру, как зазвонил телефон. Недовольный
Сашка, который собрался на прогулку, демонстративно ушел на балкон.
– Вы сговорились, что ли? – крикнула я ему
вдогонку, он даже ухом не повел. – Точно сговорились, – сказала я и
сняла трубку.
Звонил Сафронов. Он был потрясен известием о гибели Веры,
что меня не удивило. Полчаса я утешала его, потом принялась выспрашивать, с
какой стати в ночь убийства Никифоров остался ночевать у него. Оказывается, не
первый раз оставался. Друзья любили перекинуться в картишки, собиралась
компания из четырех человек, Никифоров по-холостяцки иногда ночевал, когда
засиживались дольше обычного, так было и в тот раз. У Никифорова алиби, кроме
Петра, еще двое могут подтвердить, что он провел с ними вечер и часть ночи. От
Петра поехал в офис. От Вешнякова я узнала, что первым забил тревогу все тот же
Никифоров, он несколько раз звонил Вере, но она не отвечала. Это показалось ему
подозрительным, и он поехал к ней, стоял под ее дверью и названивал то на
домашний, то на мобильный телефон, и слушал, как звонки раздавались в пустой
квартире. Это здорово его напугало, он вызвал милицию. Артем говорит, парень
очень нервничал, что и неудивительно, просто обнаружить труп и то дело
малоприятное, а если это твоя возлюбленная… Артему видеть Никифорова в роли
убийцы предпочтительнее, чем Тагаева, но алиби – это алиби. Петр дал понять,
что Никифоров во всех несчастьях винит меня. Что он подразумевает под этим,
еще вопрос, возможно, считает, что я убила всех троих. Кстати, имеет право.
Я-то вот не стесняюсь представить его в роли убийцы.
Разговор этот умиротворения в мою душу не внес, и я вновь
подумала: может, внять мудрому совету и в самом деле сидеть себе дома? Не
успела я дойти до входной двери, чтобы погулять с Сашкой хоть полчаса, телефон
зазвонил вновь. Чертыхаясь, я сняла трубку, уже не ожидая от жизни ничего
хорошего.
– Ольга Сергеевна? – Голос Валерии я узнала сразу,
хотя она говорила очень тихо, скорее шептала. – Я узнала о Верочке…
– Вы что шепчете, вам говорить неудобно? – Не то у
меня было настроение, чтобы разводить политесы.
– Я… мужу вряд ли понравится… он считает… Никифоров был
у него сегодня. Гена говорит, Павел сам не свой, его можно понять. Он считает,
в милиции к нему отнеслись безобразно, кажется, его подозревают, и он думает,
что виноваты в этом вы.
– В убийстве? – уточнила я.
– Что вы… то есть он считает, это вы их настраиваете.
– Пусть считает, – разозлилась я.
– Я спросила у мужа, не встречался ли он раньше с
Анной. Он очень рассердился на меня за этот вопрос. Знаете, у меня дурное
предчувствие, если честно, я сама не своя. Все как будто жду чего-то. Нас было
восемь человек на яхте, и трое уже погибли.
“Только этого не хватало, – с тоской подумала я, разглядывая
стену. – Сначала Петр, теперь Валерия. Почему бы ей не поделиться своими
страхами с близким человеком, с мужем, к примеру?” Наверное, я потеряла нить
разговора, потому что очень удивилась, когда она заявила:
– Он вас боится.
– Кто? – немного похлопав глазами, решила уточнить
я.
– Убийца, – ответила Вера, чем повергла меня в
состояние легкого шока.
– Очень интересно, – с трудом справившись с
желанием послать даму к черту, заметила я.
– Да, да. Не удивляйтесь. Так и есть. Я много думала об
этом. Смотрите, что получается: убили Анну. Вы, желая в этом разобраться, едете
к Райзману. Милиция его уже допрашивала, как всех нас. Но как только с ним
поговорили вы, он погиб. Потом вы поговорили с Верой, и в ту же ночь она погибла.
– Откуда вам известно, что я с ней говорила? –
насторожилась я.
– Никифоров сказал моему мужу, а муж мне.
– Забавно, откуда это известно Никифорову?
– Так ведь она ему звонила. Верочка, я имею в виду. Он
был у Петра, когда она позвонила и нажаловалась на вас. Он хотел отправиться к
ней, но Вера сказала, что это ни к чему, раз вы уже уехали.
– Подождите, она точно звонила после моего ухода?
– Так Никифоров сказал. Но вы меня не дослушали.
Смотрите, что получается: после разговора с милицией он никого не трогал, а как
только вы… Теперь понятно? Он вас боится. У вас есть какая-то информация,
которая в сочетании с информацией от других людей делает его существование
опасным.
– Восхищена вашим умом, – скривилась я, – но
поверить в это мне трудно. Что такого могу я, чего не может милиция?
– И все же я уверена, что все дело в этом. Убийства в
конечном итоге направлены против вас.
– Тогда отчего бы убийце не ухлопать и меня, чтобы не
мучиться? Кстати, с вашим мужем я тоже встречалась, говорила с ним об Анне, и
он до сих пор жив.
– Не шутите так, – обиделась Лера и торопливо
простилась, а меня начала мучить совесть, чего я в самом деле напугала
человека?
– Всех к черту, – заявила я громко, пытаясь заглушить
душевные сомнения. – Пусть идут в милицию со своими догадками, а не мне
названивают.
Я позвонила Петру.
– Никифоров действительно разговаривал с Верой? Чего ж
вы сразу не сказали? – возмутилась я.
– Так я… вы же не спрашивали… Если честно, это как-то
вылетело у меня из головы. – “С ума сойдешь с этими олухами или в тюрьму
сядешь”.
Мы наконец-то отправились гулять с Сашкой, но вечер на этом
не закончился, мобильный ожил. Я решила, что прогулку портить не стоит и оттого
отвечать ни к чему, но звонившим на всякий случай поинтересовалась. На экране
высветился номер Алексея, и я поспешно ответила.
– Он согласен встретиться, – с места в карьер
заявил Алексей, имея в виду Тагаева.
Признаться, это несколько меня удивило.
– Моя просьба сложностей не вызвала? – бодро
заметила я.
– Все даже слишком просто. Это мне и не нравится. –
Алексей так вздохнул, что я сочла необходимым его утешить:
– Может, он в моем лице нашу власть уважил?
