Я вздохнула, терпению Тагаева можно было позавидовать, но
ведь и оно когда-нибудь кончится.
– Рассмотрела? – спросил он без намека на усмешку,
откидываясь в кресле.
– Так и вы зря время не теряли, – съязвила я, он
меня очень злил. – Что вас так увлекло в районе моего тазобедренного
сустава?
Его лицевые мышцы пришли в движение, однако он тут же
сцепил зубы и еще немного помолчал, после чего изрек:
– Нарываешься. Либо говори, либо проваливай.
– Не возражаете, если я начну с вопроса? Почему вы
согласились со мной встретиться?
– Девочка на “Феррари”, в костюмчике за полштуки
баксов, которую трахают наши шишки…
– Ваша осведомленность в женских тряпках вызывает
уважение.
“Сейчас меня выбросят за дверь”, – успела подумать я,
но он спутал все карты, хмыкнул и сказал:
– Не нравлюсь я тебе?
– Конечно, нет. А чего в вас хорошего?
– Терпение.
– Тут я спорить не буду, – поспешила согласиться
я.
– Говорят, ты умная. Ни в жизнь не подумаешь.
– Говорят, вы тоже. А теперь, когда мы обменялись
комплиментами, я хотела бы объяснить цель своего визита.
– Вона как… Звучит впечатляюще, валяй.
– Мы не нравимся друг другу, и тут ничего не
поделаешь, – заявила я с улыбкой и встала, подхватив сумку. Я успела
дойти до двери, злясь на себя, однако считала риск оправданным. Конечно, будет
обидно, если я перемудрила.
– Эй, – позвал он, – забыл, как тебя зовут…
– Это не существенно. Эй, и что дальше?
– Сядь, – ткнул он пальцем в кресло, очень уж
по-хозяйски, но я не стала принимать это близко к сердцу. Подошла и села.
– Вы согласились со мной встретиться, и терпение ваше
воистину безгранично, раз вы до сих пор меня не вышвырнули. Из этого я делаю
вывод, что вы заинтересованы в разговоре.
– Еще бы. А о причине не догадываешься?
– Может, вы намекнете?
– Может. Мне нравится твой костюм. А еще хотелось бы
взглянуть, как ты выглядишь без него.
– Иными словами, вы убеждены, что, если мы еще немного
подействуем друг другу на нервы, я непременно разденусь?
Он почесал ухо и улыбнулся. Вполне по-человечески.
– Все, что мне говорили, чистая правда: у тебя
паскудный характер и очень длинный язык. Странно, что его до сих пор никто не
укоротил.
– Я была против.
– Не сомневаюсь. А я бы смог найти ему другое
применение. Прямо сейчас.
– Я не особенно сильна в таких упражнениях. А у Анны
Гориной это хорошо получалось?
Такой прыти он от меня не ожидал и потому растерялся, лишь
на мгновение, но и этого было достаточно; Анну он знал. Впрочем, я не
сомневалась в этом, раз его номер обнаружили в телефонной книжке ее
мобильного.
– Эта та, которую зарезали? – спокойно, спросил
он, придвинул авторучку и принялся вертеть ее на столе.
– Да. Вы ведь были хорошо знакомы?
– Я с этой Анной? Не помню такой.
Ответ удивления не вызвал.
– Вот как… Но то, что ее зарезали…
– Я проявляю интерес к тому, что происходит в этом
городе. Знаю, что зарезали девку на сафроновской яхте, и что там была ты.
Поэтому и суешь свой нос куда не просят. Хотя есть еще вариант: это убийство
чем-то интересно отцам города и тебя пустили по следу. В любом случае не там
ищешь. Я знать не знал девчонку.
– У меня в этом большие сомнения.
– Ну, так и живи с ними, кто ж мешает? – Он
отбросил авторучку ловким щелчком и воззрился на меня. – Здесь полно баб,
возможно, мы как-то вместе выпивали. Возможно. Но я этого не помню.
– Возможно, она даже звонила вам пару раз?
– Почему нет? Я уже сказал: здесь полно баб, если я
всех буду помнить, ни на что другое мозгов уже не хватит.
“Особенно если их и так не много”, – мысленно съязвила
я.
– А Вера Нежданова тоже относилась к тем, что здесь
вертятся?
– Это кто такая?
– Подруга Анны.
– Ну, если подруга, может, и вертится.
– Она тоже погибла.
– Да?
– А с Райзманом вы были знакомы?
– Был. Голову ломаю, кому этот парень мог мешать. Мне
он нравился.
– Кто вас познакомил, тоже не помните?
– Какое это имеет значение?
– Просто интересуюсь.
– У меня последнее время появились лишние деньги, а у
него антикварный магазин. Покупал кое-какие вещицы…
– Перед его смертью тоже собирались что-то купить?
– Не собирался. Но он предлагал мне картину. Говорил,
известный художник. Просил тридцать штук.
– Вы ездили к нему взглянуть на картину?
– Хоть у меня и есть свободные деньги, но я не такой
дурак, чтобы за мазню бабки отстегивать. На кой мне черт картина?
– Что же вы в таком случае у него приобрели?
– Так… золотишко. Вот этот перстень, к примеру, –
кивнул он на свой мизинец. – Девятнадцатый век, забыл, кто сделал эту
хреновину.
– А с господином Никифоровым вы знакомы?
– Это который Никифоров?
– Никифоров Павел Сергеевич.
– Слышал. Его что, тоже убили?
Я усмехнулась и покачала головой.
– Вы же сказали, что интересуетесь тем, что происходит
в нашем городе? – Я поднялась, подошла к столу и доложила на него свою
визитную карточку. – Если у вас переменится настроение, и вы решите со
мной поговорить…
– О чем, детка? – хмыкнул он и подвинул карточку
мне, но не щелчком, а приложившись к ней сразу тремя пальцами. – Если мне
захочется тебя увидеть, я и без визитки тебя найду.
– Что ж… – не стала я спорить и, стараясь соблюдать
осторожность, положила карточку в сумку. – Не могу сказать, что было
приятно познакомиться, однако спасибо, что уделили мне время.
