Мы вышли из дома под руку, здоровяк со шрамом на подбородке
держал дверь открытой, тревожно оглядываясь. По дороге или там, на месте? Вряд
ли по дороге. Лукьянов будет стрелять наверняка. Значит, там… площадь, два
жилых дома, напротив стройка. Точнее, долгострой. За ветхим забором кирпичный
монстр в несколько этажей. Собирались строить областную библиотеку, вот и
строят пятый год. Очень удобное место. Это я так думаю, и любой так подумает. А
Лукьянов? Черт его знает.
Мы выехали на проспект, половина пути… Город точно вымер.
Почему мы едем так медленно? Нормально едем. И движение обычное. Сегодня
пятница. Вон свадебный кортеж. Цветы, невеста в белом. Поворот. Еще один.
Лукьянов любит удивлять. Что он придумает на этот раз? Ну вот и площадь.
Злилась, что едем медленно, а как быстро приехали. Дорогу перегородил “КамАЗ”.
На боку написано “Горэлектросеть”. Что-то там с проводами, двое парней в
комбинезонах не спеша возятся с проводами.
– Сдавай назад, – сказал Тагаев. Мы въехали в
соседний переулок. Оказалось, что здесь проезд вторую неделю закрыт, раскопали
коммуникации. Теперь только с улицы Фрунзе, а это значит, придется идти через
всю площадь.
– Теперь ты мне веришь? – спросила я.
– Верю, не верю, что это меняет? Ребята отвезут тебя
домой.
– Я пойду с тобой, – ответила я. Он усмехнулся. Мы
вышли, охрана взяла Тагаева в кольцо, я замыкала шествие. Шаг, второй, и
сердце ухнуло… Он здесь. Я знаю. Чувствую. “Ну, здравствуй, Саша. А ты говорил,
не встретимся. Как я тебе в прицеле винтовки? Надеюсь, не разочаровала.
Досадливо морщишься, мешает моя шляпа? Ничего, на худой конец, сделаешь два
выстрела”.
– Ты мне на пятки наступаешь, – сказал Тагаев.
– Терпи.
Ступеньки, тринадцать штук. Можно не пересчитывать,
Вешняков точно знает, сколько раз за день туда-сюда бегает. “У тебя полминуты,
Саша. Чего тянешь? Ну, давай… приказ есть приказ… Будь я глупее, подумала бы,
что тебе нелегко решиться. Чепуха. Вряд ли ты даже размышляешь об этом. Просто
досада. Ты с винтовкой, а я на линии огня. По-другому и быть не может”.
Я все-таки не выдержала, повернулась и послала ему
воздушный поцелуй. И тут грохнул выстрел. Я вздрогнула, а потом закричала.
– Быстрее! – рявкнул кто-то, и Тагаева втолкнули
в здание, а я стояла на ступеньках с дурацкой шляпой в руках.
– Убери ее оттуда! – орал Тагаев.
Площадь заполнилась народом, появился Вешняков. Потный,
злой.
– Стреляли где-то на стройке.
Опять крики:
– Уходит, уходит по крыше… Собаку на стройку, быстро…
Там труп… снайпер, винтовка рядом.
– Где? – вцепилась я в плечо Вешнякова. А потом,
сбросив туфли, бежала по щебню, доскам, грудам мусора. Второй этаж, четвертый…
– Артем Сергеевич, это здесь.
Возле окна скрюченная фигура. Стреляли в голову, сзади.
Кто-то подошел почти вплотную и выстрелил. Охота на охотника.
– Это не он, – пробормотал Вешняков, страдальчески
глядя на меня. – Ты же видишь, это не он.
Не он. Низкорослый, щуплый.
– Все нормально, Детка, все нормально. Пошли отсюда.
– Дай закурить, – попросила я, когда мы спустились
вниз.
– Ну, слава богу, я боялся, ты язык проглотила.
– С языком порядок.
– Ты меня когда-нибудь до инфаркта доведешь. Лукьянов,
Лукьянов… у меня башка кругом. Теперь вот с киллером возись, кто его пришил…
– Лукьянов и пришил. Он был здесь, я чувствовала.
– А я чувствую, у меня давление зашкаливает. Тебе такси
вызвать? Мне еще с твоим Тагаевым..
– Ты иди, со мной порядок. Я в кафе подожду. – И
я пошла в кафе, разглядывая свои босые ноги.
Значит, на этот раз я ткнула пальцем в небо. Дед вовсе не
собирался убирать Тагаева. Напротив, очень пекся о его здоровье. В самом деле,
они неплохо сработались, а замену найти трудно. Сотник нашел киллера, а Дед
вызвал Лукьянова. Теперь киллер с простреленной головой, и сам Сотник, скорее
всего, тоже. Крутые мальчики со своими крутыми играми.
Зазвонил мобильный.
– Привет, – сказал Лукьянов. – Я в городе.
– Знаю, – ответила я.
– То-то ты принялась кривляться на ступеньках.
– От дурных привычек нелегко отделаться. Ты зачем
звонишь?
– Помнится, ты обещала, если я еще раз появлюсь здесь,
ты меня пристрелишь.
– На самом деле я тогда погорячилась. Слишком много
личного.
– А теперь? – спросил он.
– А теперь ничего, – ответила я и отключила
телефон.
Мое появление в баре вызвало оживление, хотя и до этого
граждане были возбуждены, обсуждали недавние события. Я подошла к стойке и
ласково попросила девушку:
– Дайте, пожалуйста, водки. Стакан.
Она похлопала глазами, но налила, а я выпила, меня слегка
шатнуло, зато мир в легкой дымке понравился мне гораздо больше.
– Я у вас тут на диване прилягу, – застенчиво сообщила
я. – До дома-то мне все равно не дойти.
– Ольга, – позвал Вешняков, теребя меня за
плечо, – хватит дрыхнуть, ты людям интерьер портишь.
Я села и огляделась.
– Зачем разбудил, мне видение было, выхожу замуж за
хорошего человека.
– Кто тебя возьмет, скажи на милость? Поднимайся, я
твои туфли нашел. Девушка ты красивая, чего босиком шастаешь.
Я сунула ноги в туфли и с глупой улыбкой смотрела на него
снизу вверх.
– Вешняков, ты хороший человек?
– Очень. И знаешь, как хороший человек хорошему
человеку, хочу сказать: пошли ты их всех к черту.
Я засмеялась, потом заревела, а потом опять засмеялась, и
мы вышли из кафе. Я спросила:
– Сотник объявился?
– Да нет пока. А должен?
– Конечно. В виде трупа.
– Ну и фиг с ним. Нам не привыкать. Трупов мы, что ли,
не видели? Пошли к Лялину, он небось скучает.
Вешняков обнял меня за плечи, мы шли, обращая на себя
внимание, запели и даже пробовали станцевать. Я задрала голову к небу,
прищурила один глаз и сказала:
– Да знаю я, знаю, у меня вся жизнь впереди.
