— Ты догадался?
Мысли в голове Джессики закружились с лихорадочной скоростью. Она едва сдержала слезы при воспоминании о Марти, образ которого стоял у нее перед глазами. Сквозь пелену слез она заметила, как Анжелос неторопливо кивнул, не сводя взгляда с коня.
— Этот конь совсем не похож на тех, которых предпочитал твой отчим. Вот Сарацин явно был любимчиком Марти. Крепкий, покорный и сильный конь. А этот… как его зовут? Чарли? Такого коня Марти мог купить только для человека, которого очень любил, и по особому случаю. Когда он тебе его подарил? На день рождения?
— На мой двадцать первый день рождения, — сказала она.
Произнеся это, Джессика удивилась, ибо не узнала звука собственного голоса. Ее голос изменился до неузнаваемости, когда ей удалось с трудом сглотнуть и ответить Анжелосу. Зачем он спрашивает ее о Чарли? Неужели Анжелос решил пустить в ход ее привязанность к коню как очередной повод для мести? Возможно, он воспользуется тем, что у Джессики нет ни документов, ни доказательств того, что конь принадлежит ей. Анжелос просто отклонит ее требования надменным взмахом руки и прикажет ей замолчать.
— Я позвоню Симону, чтобы он занялся этим, — сказал Анжелос.
— Чем? — спросила она, ибо не поняла его слов. Они разговаривали о Чарли, ее двадцать первом дне рождения, о Марти…
— Твоему коню не обязательно быть частью этого поместья. Я попрошу Симона официально оформить твое право на владение этим конем, чтобы все было по закону. Я сообщу тебе, когда документы будут готовы.
Джессика не могла поверить своим ушам.
— Ты поверил мне? Ты признал, что Чарли принадлежит мне? — спросила она.
— Конечно. Почему я должен был тебе не поверить?
От неожиданной новости Джессика почувствовала такую радость, что едва могла здраво мыслить. После нескольких ужасных дней, когда она лишилась всего, что любила и ценила, этот поступок Анжелоса оказался сродни бесценному дару судьбы.
Поддавшись чувствам и не задумываясь о последствиях, Джессика крепко обхватила Анжелоса за шею и повисла на нем. Ее переполнял восторг.
— Спасибо тебе! — воскликнула она. — Спасибо!
Анжелос внезапно замер на месте, и это должно было стать для нее неким предупреждением, но она ничего не заметила, ей сейчас было на все наплевать.
— Ты и представить себе не можешь, как я счастлива, — сказала Джессика.
Удивившись ее бурному восторгу, Анжелос обнял Джессику, желая, чтобы она удержалась на ногах. Во всяком случае, таковым было его намерение изначально. Однако, обняв ее соблазнительное тело, он почувствовал прилив совсем иных желаний. Сейчас Анжелос меньше всего хотел помочь ей удержаться на ногах.
— Джессика…
Как только она снова решила поцеловать его в щеку, он повернул голову, и их губы встретились. Оба принялись страстно и жадно целовать друг друга. Анжелос едва успел перевести дыхание, как Джессика прильнула к нему и обмякла в его руках.
И внезапно Анжелосу показалось, что реальность исчезла, испарилась под воздействием всепоглощающей страсти. Он подумал, что время повернуло вспять. Вот он снова находится в той же конюшне, как семь лет назад, устраивает коней на ночлег, а потом поднимается в свою квартирку, где его уже ждет Джессика.
Это чувство было настолько живым потому, что Анжелос заходил в свое прежнее жилище два дня назад. Он осмотрел крохотную комнату, вспомнил, как именно выглядела в тот вечер пришедшая к нему Джессика. Вот она стоит перед ним: высокая, длинноногая, с еще не сформировавшейся фигурой, одетая в белое кружевное нижнее белье и чулки. Джессика явно считала тогда, что одета очень утонченно, но подобный наряд только резче подчеркивал ее детскость.
Семь лет назад Джессика была слишком молода, невероятно неопытна и невыносимо привлекательна.
Тогда он перепробовал все уловки, чтобы держаться от нее подальше, но она не обращала внимания ни на одно его предупреждение. Джессика вообще не хотела ничего слушать.
— Я нравлюсь тебе как женщина? — спросила она в тот раз. — Ведь я женщина… настоящая женщина… и я докажу тебе это.
Джессика бросилась к нему на шею, и Анжелос понял, что пропал навсегда. Его решимость держать между ними дистанцию, оттолкнуть ее испарилась в одно мгновение, и он осознал, что не в силах сопротивляться ей.
Вот и сейчас, целуя Джессику, Анжелос совершенно потерял голову. Они целовали друг друга неистово и откровенно. Его сердце бешено колотилось. Анжелос почувствовал настолько сильное возбуждение, что боялся не вынести подобного напряжения. Он знал, что Джессика, испытывает то же самое. Анжелос понял это по той необузданности, которую она проявляла, бросившись ему на шею, целуя его в губы, лаская его волосы, прижимаясь к нему, желая отдаться ему со всей имевшейся у нее страстностью.
Я женщина… настоящая женщина…
Эти слова, произнесенные Джессикой семь лет назад, снова и снова проносились у него в мозгу, приобретая теперь новое звучание и совсем иной смысл. Сейчас Анжелос понимал, что ласкающая его Джессика уже не та неопытная девочка-подросток, а полноценная взрослая женщина, которую совсем не нужно отталкивать от себя и держать с ней дистанцию.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Стиснув Джессику в объятиях и не прерывая поцелуя, Анжелос ударил ногой по двери и удовлетворенно проворчал, когда почувствовал, что она легко открылась. Казалось, они были одни в целом мире. Анжелос неторопливо передвигался в сторону чистого стойла с охапками свежей соломы на полу, продолжая обнимать Джессику. Сдернув чистую попону с крюка на стене, он положил ее на пол одной рукой, а другой еще крепче прижал Джессику к себе.
Но ее вообще-то и не следовало удерживать. Джессика прильнула к нему всем телом. Одной рукой она ласкала его волосы, другой цеплялась за его спину. Так что в данном случае было непонятно, кто кого удерживал в этом своеобразном плену, Анжелос ее или наоборот. Джессика запустила руку в широкий ворот его футболки и принялась ласкать его спину.
От ее прикосновений Анжелос затрепетал и прикрыл глаза, отчего едва удержался на ногах на неровном каменном полу.
— Джессика, дорогая… осторожно… так мы можем упасть… — сказал он.
Она рассмеялась у его губ и поцеловала его с большей страстностью.
— Разве ты не этого хочешь… разве мы оба не хотим этого? — спросила она.
— Ты знаешь, что хотим, но не так быстро… позволь мне…
Каким-то образом ему удалось расстелить попону на полу, покрытом чистой соломой. Хотя, если судить по тому, как торопилась Джессика, удивительно, что ему вообще это удалось. Она продолжала одной рукой ласкать его спину, а другая ее рука скользнула под его кожаный ремень, сначала со стороны спины, затем в районе живота. Анжелос понял, что она ощутила его сильное возбуждение, ибо на мгновение Джессика замерла и внезапно прерывисто выдохнула.
