Больше всего история нравилась. Но не когда кто-то чего-то строил, а когда наши с ненашими. Кто кого и главное – как. Полезно. Ну, еще я, само собой, у профессора книг море перелистал. Справочников. Атласов. Пособий всяких. Вот, например, анатомия. Жизненно важные органы. Другими словами, куда есть смысл резать, а куда – ну никакого.
Маман, Надежда Васильевна то есть, умерла раньше, чем я бы ее на тот свет отправил, и правильно. Добрая она была. По голове меня гладила, обнимала, песни пела. Я, вообще-то, колыбельную эту дрянь не люблю – думать мешает. А у нее ничего получалось, даже приятно как-то.
А профессора я уже после армии завалил. Когда уж и отчество его было, и прописан был как положено, и завещание на меня.
Химия – наука классная, я ж говорю. Едет человек на симпозиум, в самолете чай травяной из термоса пьет, полдня выступает да дискутирует. Потом на банкете – мордой в десерт и остановка сердца. Я его рядом с Надеждой Васильевной похоронил, мраморный памятник заказал с золотыми буковками. Только не такой, чтобы внутри газон, а просто плита. Потом бетона завез семь кубов, площадку залил, ограду на века сделал, а лавочку не стал. Нечего рассиживаться. Постоял скорбно – пошел на хрен. И потом бомжи, в случае чего, гадить не будут – сидеть же негде. Вот и лежат они рядышком, папа-мама мои приемные. Родственники дальние бывают, коллеги, я раз в год. Ухоженная могилка. Так там чего ухаживать-то? Бетон да мрамор… Не сгниет, не обвалится. Я все правильно сделал.
Не ждать же, когда папа сам копыта отбросит! И потом… Если бы он до развала СССР дожил, да всю эту хрень увидел, то понял бы, что вся его марксистско-ленинская философия, которой он всю жизнь посвятил, никому не нужна, – он бы сам на себя руки наложил, я думаю. Толку с его жизни не было. Но по стенам во всем доме полотна висели, подлинные. Я потом продал их все, и некоторые просто невероятно удачно. Даже сам не ожидал…
Но надо ехать. Пойду гляну, как там короед, да в город надо – звонить Владимиру Геннадиевичу. Сейчас уже и менты подключились, и его люди.
Очень опасно.
Очень интересно…
13
К девяти вечера дом Влада был досконально осмотрен и оцеплен по периметру. В зале возле камина на столе лежало оружие, аппаратура и какие-то бумаги. Появился врач.
– Ну, как там Наталья? – спросил Гиреев.
– Дал еще успокаивающего. Дремлет. Владимир Геннадиевич, я пойду, пожалуй! Если что – звоните. Состояние стабильное, к тому же остается медсестра.
– Конечно, Александр Ильич, разумеется. Чингиз! – нажал Влад кнопку рации. – Врач выходит, проводить!
– Понял… – прозвучал искаженный эфиром голос.
– Дербент, – повернул голову Влад, – показывай!
Игорь кивнул и открыл ноутбук.
– В общем, так… Он действительно вытаскивает аккумуляторную батарею. Поэтому засечь можно только во время сеанса. Твоя задача, Влад, – говорить как можно дольше. К сожалению, точность определяется размером соты. Это от десятков метров в центре города до десяти километров где-нибудь на окраине, но туда он вряд ли поедет. Условно и в среднем – квадрат пятьсот на пятьсот метров. Скорее всего, он будет стремиться выходить на связь там, где много народу. На его месте я бы это делал возле вокзалов, торговых центров, ресторанов и тому подобное. Я ему присвоил значок – черный крестик. Вот такой, – показал компьютерщик. – Но пока его нет, разумеется. Твой мобильник – красный крест, Миля – зеленый, у майора – синий. Если запутался – подписи тоже есть, само собой. Лиловый у Чингиза. В общем, получается на каждую машину по кресту. Завести еще номера или хватит?
– Пока хватит, – сказал Влад. – А то запутаемся. Добавить же не сложно? Туман и Миля где?
– Туман на улице, с майором работает. Миля внизу, оружие чистит.
– Ладно. Не закрывай ноутбук. Лена! – крикнул он в сторону кухни.
Выскочила домработница.
– Да, Владимир Геннадиевич?
– Перекусить бы…
– Вам в столовой накрыть?
– Нет… Давай-ка сюда… Чего-нибудь очень быстрого… Бутербродов там, чайник полный, шоколад… Все равно неизвестно, сколько мы тут…
В гостиную зашел майор.
– Есть соображение… – сказал он. – Пойдемте на улицу, надо поговорить.
– А здесь нельзя? – спросил Влад.
– Не уверен, что можно. Тет-а-тет меня бы устроило…
– Хорошо, – встал Гиреев.
Оба спустились на первый этаж и вышли во двор. Вдоль тропинки тускло горели декоративные фонари. Было мокро и мерзко, дул ветер, косо падал и прилипал мокрый снег.
– Надо имитировать самоубийство, – сказал майор, поежившись.
– Сам знаю! – неожиданно ответил Влад и поинтересовался: – Когда?
– А «как» тебе неинтересно? – усмехнулся майор.
– «Как» я примерно догадываюсь. Спрячешь меня где-нибудь в одиночной камере да прокрутишь в криминальных новостях по телевизору ролик, где я в малиновом варенье. Ну или в кетчупе.
– Совсем необязательно в камере. У нас есть нормальные ведомственные гостиницы. Охотничьи домики. Спецквартиры, наконец. Но ты прав. Важнее, конечно, – когда. Вот если бы ты сам решил себя убить, какое бы время выбрал?
– Без пяти шесть. А до этого, само собой, искал бы его. Только я не собираюсь на тот свет.
– Даже ради сына?
– Да тем более ради сына!
– Ну, это твой выбор… Собственно… хм, как бы тебе сказать… В общем, я это и хотел узнать…
– Что – «это»? – насторожился Влад.
– Насколько ты готов на тот свет…
– Майор, ты с ума сошел, что ли? Я тут пущу себе пулю в лоб, а эта сука будет ходить по земле? Я все сделаю, чтобы спасти Колю, но, если я себя убью, кто отомстит? Ты, что ли? Да тебе вообще насрать!!! – заорал Влад. Потом подумал, посмотрел под ноги милиционеру, потом ему в глаза и сказал: – Извини…
– Да я понимаю, – совершенно безразлично процедил майор. – В общем, так. Квартиру готовят. Где-нибудь завтра в четыре тебя привезут на набережную, сделают грим, посадят на лавку и снимут сюжет. Ты какой канал предпочитаешь?
– Все одно.
– Тогда ТНТ Как раз мимо будет проезжать журналист с оператором. Сможешь не дышать? Свежий труп тяжело найти, сразу говорю. Поэтому придется потерпеть секунд десять-двадцать. Свалим тебя как-нибудь в лужу и лицо тряпкой прикроем. В сюжете скажем, что ты уже… час лежишь, например. В краешек камеры твоя машина попадет. Ребята уже тренируются, так что все нормально будет. Потом в труповозку тебя и на экспертизу, как положено. В смысле – на спецхату, конечно. Будешь сидеть тихо и смотреть телевизор. Рации не будет, телефона тоже… Сам понимаешь, трупы не разговаривают. Понятно?
Влад помолчал. Возле тусклых фонарей клубился то ли туман, то ли дымка.
