Каждый психотерапевт должен научиться использовать перерывы, возникающие в ходе беседы. Некоторые полагают, что, если пациент находится в нерешительности, врач не должен побуждать его высказаться. Пять минут, десять, пусть потратят хоть пятьдесят, если им хочется. Ты должен продвигаться с той же скоростью, что и пациент, не быстрее.
Другие специалисты не позволяют, чтобы пауза в беседе затянулась дольше чем на минуту. Пациент может неверно истолковать ответное молчание врача как проявление враждебности, ему может показаться, что доктор как бы отпускает его на волю волн. Возможно, оптимальная реакция врача в таких случаях — мягкий вопрос, без особого углубления в какие-то проблемы; или же можно негромко резюмировать то, на чем они остановились на предыдущем сеансе. Менее опытные врачи сразу спрашивают о «домашнем задании», которое они просили выполнить.
Первым нарушает тишину юный Перри. Бедняга Перри.
— Простите меня, пожалуйста, что я вам вчера позвонил, — произносит он. — Простите, что отвлек вас.
— Ничего страшного, — отвечает Белл. — Это вы меня простите, что в тот момент я не мог оказать вам больше внимания. Это просто было невозможно.
— Ну да, я понимаю. Я не ожидаю, что люди будут бросать все свои дела каждый раз, когда у меня депрессия. У меня было неприятное чувство насчет этого звонка. Я просто… я правда думал, что собираюсь это сделать, понимаете? Я правда думал, что собираюсь…
Сколько позволить длиться тишине? Проговорить ли его мысль за него? Или пусть он слушает, как она снова и снова раздается у него в голове? В детстве доктор Белл смотрел один фильм, старый эпос типа «мечи и сандалии», в котором на одного беднягу опустили гигантский колокол. Затем его мучители принялись бить по колоколу молотами. Когда громадину вновь подняли, из ушей жертвы текла кровь. Порой, когда хранишь молчание, это производит такой же эффект, что и тот колокол. «Убить себя», «убить себя», «убить себя» — эти слова звучат внутри черепа снова и снова.
А потом наступил эндшпиль. Белл наблюдал за ним, как чемпион мира по шахматам, вновь переживающий недавнюю победу. С того момента как он начал побеждать, каждый новый шаг открывал ему больше возможностей, больше ходов. Но для пациента, который проигрывал и который вообще не знал, что идет игра, каждый ход оставлял все меньше и меньше возможностей, и наконец выбора у него не осталось вовсе.
Доктор Белл на экране позволяет расцветать тишине.
Перри наклоняет голову.
Доктор Белл допускает, чтобы молчание наполнило всю комнату, точно газ.
Перри начинает всхлипывать.
Доктор Белл скользящим движением направляет к нему по столику коробочку с «Клинексом». Конь идет на d4.
Перри вытаскивает салфетку из коробочки и сморкается.
— Извините, — говорит он.
— Вы ощущали отчаяние, — формулирует доктор Белл. — Вы хотели убить себя.
Перри кивает.
— Но вы этого не сделали.
— Нет.
— Почему же?
— Струсил. Как курица. Курица в десятой степени, вот я кто.
Перри фыркает в знак самоуничижения. В результате ему требуется еще один «Клинекс».
Поразительно, до чего человек может быть полон ненависти к себе — и при этом по-прежнему разгуливать по земле, подумал доктор Белл. По всем признакам, Перри Дорн должен был разделаться с собой еще несколько лет назад, так нет же, он прозябает день за днем, месяц за месяцем, год за годом, упиваясь своими несчастьями.
— Разумеется, дело тут не только в трусости, — заявляет доктор Белл на экране. — Чего вы боитесь — помимо всего прочего?
Пожатие плечами:
— Боли. Например, боли. А еще — что я промахнусь и просто сворочу себе лицо, но не убью себя.
— Думаю, такое может случиться, если не проявить должной тщательности. Но, вероятно, в вашем плане вам видятся еще какие-то нестыковки?
— Не понимаю, о чем вы.
— К примеру, что подумает Маргарет, если ей случится узнать, что вы покончили с собой?
— Честно?
— Честно.
Перри задумывается:
— Ну, наверное, сначала она расстроится.
— А потом? В долгосрочной перспективе?
— В долгосрочной перспективе ей, наверное, будет наплевать. Она это воспримет как еще один признак моей…
— Неполноценности?
— Точно. Моей неполноценности.
— Ей будет приятно, что она от вас избавилась.
— Точно. Так, как будто она сделала верный ход, когда меня бросила.
Суицид как месть, подумал тогда доктор Белл, но не произнес этого вслух. Если бы он высказал это наблюдение, скрытая мотивация всплыла бы на поверхность. Перри мог бы ее исследовать и, возможно, даже отвергнуть ее. Разумеется, если ваша задача — любой ценой сохранить пациенту жизнь, в данном случае правильнее будет высказаться.
— Вы хотите, чтобы она узнала, что она с вами сделала. Как она разрушила ваше счастье.
— Точно, точно. Раньше я таким не был!
У Белла с самого начала имелись сомнения на сей счет, и с тех пор они никуда не делись. В семье у Перри уже был случай самоубийства, его близкие принимали антидепрессанты. У него была вспыльчивая мать, а сестра была смышленее, чем он.
— У вас с тех пор появлялись какие-нибудь другие мысли насчет того, как изменить положение вещей? Чтобы, так сказать, усилить эффект.
— Слушайте, — говорит Перри, и на лице у него почти брезжит улыбка. Почти. Перри никогда по-настоящему не улыбался в кабинете доктора Белла. — Считается ведь, что вы должны меня от этого отговаривать?
— Безусловно, я не намерен вас ни к чему призывать. Моя работа состоит в том, чтобы помогать вам распознавать определенные устоявшиеся схемы в вашей жизни. И анализировать ваши чувства по отношению к ним. И помогать вам найти альтернативы тем схемам, которые причиняют вам столько страданий.
— Например, такая схема: меня бросают женщины, перед которыми я преклоняюсь.
— Это одна из них. Вы очень резко выразились, но это как раз одна из таких схем.
— Или взять мою привычку разрушать все хорошее, что появляется в моей жизни. Университетское будущее и тому подобное.
— Опять же — вы резко выразились.
— Знаете, я тут думал о том, что вы мне сказали еще давно. Когда я первый раз сюда пришел. Вы сказали: «Мы можем найти счастье в работе. Или же найти счастье в любви». И лишь немногим счастливцам, сказали вы тогда, удается найти счастье и в том и в другом. Наверное, всяким кинозвездам и прочим.
— Но я также заметил, что вполне возможен и даже весьма распространен вариант, когда вы обретаете счастье в одном, но не в другом. Многие довольны своей работой, но проклинают свой брак. Или наоборот. И при этом им удается вести полноценную жизнь.
