Она натянула джинсы, надела зеленую футболку с длинными рукавами, ту самую, что была на ней, когда ее доставили в больницу.
Зеленый цвет футболки подчеркивал зелень ее глаз. По крайней мере, в хорошем вкусе мне не откажешь, подумала она и поймала себя на том, что думает о себе прежней, о Терри — личности, той, что была она до провала в памяти. А дни провала — может, то были часы? — все еще ускользали от нее.
Выйдя в холл, она прямиком направилась к конторке дежурной медсестры.
— Эй, эй! — раздалось за ее спиной. — Погоди-ка!
Она обернулась и увидела бегущего к ней охранника.
— Куда это ты собралась?
— К дежурной медсестре. Ко мне память вернулась!
— Да что ты! Так это ж здорово, милочка ты моя! И как же тебя зовут?
— Терри, — сказала она. — Меня зовут Терри!
— Я знаю, кто я, — объявила она сидевшей за конторкой сестре. — Знаю, как меня зовут и откуда я, и все прочее.
— Это чудесная новость, — сказала, просияв, дежурная медсестра. — Просто великолепно, мне больше не придется называть вас Рыжиком!
— Звать меня Терри, — сказала она. — Терри звучит немножко странно пока что. Я знаю, что имя — правильное, но звучит еще как-то странно.
Она окликнула убиравшего коридор чернокожего служителя.
— Я теперь знаю, кто я, — сказала она. — Ко мне только что вернулась память.
— Хорошо, — отвечал он. — Надеюсь, это память о хорошем.
Она оглянулась, ища, кому бы еще рассказать. Коп говорил теперь по рации.
15
Бывшая мисс Имярек, несомненно, выглядит значительно лучше, думала Делорм. На щеках появился кое-какой румянец, глаза искрятся оживлением. Они с Кардиналом сидели на жестких стульях в больничной палате. Терри Тейт оставалась в постели, но лишь потому, что больше сесть было не на что. Она была одета, и если бы не маленький пластырь на голове, никто бы не сказал, что она была ранена, тем более — ранена в голову.
— Я актриса, — сообщила она. — Актриса в Ванкувере. Хотя в настоящий момент меня, думаю, можно скорее считать официанткой.
— Я вижу, вы еще и художница. — Кардинал поднес к глазам листок из альбома. Там был карандашный рисунок — портрет доктора Пейли, очень похожий.
— Доктор Пейли дал мне этот альбом. Он все время то так, то эдак пробует пробудить во мне память. Думает, что я не замечаю.
— У меня дочь — художница, — сказал Кардинал. — Но пока что с профессией у нее не складывается, как и у вас.
Терри кивнула, и рыжие кудри с шорохом скользнули по накрахмаленным простыням.
— Вообще-то на каждую полученную роль приходится по пятьдесят отказов, так что удивляться тут особенно нечему. Держу пари, что половина всех официанток Ванкувера — актрисы.
— Где вы работаете? — спросила Делорм. Ей нужны были факты. — Вы помните название ресторана?
— Боюсь, что пока не помню. Но я вспомню, — сказала она с широкой улыбкой, однако ее глаза, по крайней мере так казалось Делорм, глядели куда-то в сторону.
— А ваш адрес в Ванкувере? Его вы помните? — спросила Делорм.
Терри затрясла головой:
— Нет, еще не помню.
— Адрес родителей?
— Я не хочу, чтобы вы им звонили. Ведь я не ребенок.
— Несомненно. Но разговор с вашими домашними поможет нам восстановить ваше прошлое и вычислить ваших возможных врагов.
— Восемнадцати лет я ушла из дома и с тех пор живу самостоятельно и стараюсь по возможности меньше общаться с родителями.
— Почему же так?
Девушка пожала плечами:
— У меня с ними мало общего.
— У вас есть братья или сестры?
— Брат. На несколько лет моложе меня.
— Как его зовут?
— Кевин. — Рука девушки взметнулась ко рту.
— Что-то не так? — осведомилась Делорм.
— Просто я не уверена. Я сказала «Кевин», а потом засомневалась — может быть, «Кен» или что-то вроде этого. Некоторые вещи для меня еще как в тумане.
— Мы можем с ним связаться?
— Сейчас он уехал.
— Куда?
— Хм, не знаю.
— Вы замкнулись. Почему?
— Потому что я не уверена, не помню ли я этого или не знала никогда.
— Действительно, — согласилась Делорм. Разговор с девушкой мог оказаться менее полезным, чем они рассчитывали. — У вас дом или квартира?
— Дом. Где живет еще куча народу. Где-то в центре, по-моему.
— Поблизости есть какие-нибудь ориентиры? Церкви? Клубы? Мосты?
— Не знаю. Не думаю. Ветхая развалюха в центре города. Я звонила в телефонную справочную узнать мой номер. Но я там не числюсь. Видимо, телефон записан не на мое имя.
— А как зовут соседей, вы помните? — спросила Делорм.
Терри покачала головой:
— Не помню. Лица их помню. Некоторые. А как их звать — еще пока нет.
Кардинал вынул фотографии Вомбата Гатри и других викинг-байкеров.
— А вот эти лица? Кто-нибудь из этих людей вам знаком?
Несколько секунд она разглядывала снимки:
— Нет. Но это ведь ничего не значит — пока что.
— А здесь, в городе, где вы остановились? Помните? — спросила Делорм.
Казалось, Терри вздрогнула, потом поморщила нос:
— Очень смутно помню. Какой-то мотель на шоссе.
— Название мотеля не припомните?
— К сожалению, нет.
Делорм подалась вперед на стуле:
— А на шоссе — там много супермаркетов, торговых точек? Или оно пустое?
— Нет, торговля там есть. И мотели есть, и коттеджи.
Кардинал покосился на Делорм.
— Судя по всему, Прибрежное, — сказал он.
— Вы можете описать мотель? — спросила Делорм.
— Не думаю, что могу.
— Ну хоть что-нибудь. И то сгодится. Например, деревянный он или кирпичный? Может быть, вы вспомните цвет…
— Я же сказала, что не помню. — Терри тронула пластырь у виска. — У меня голова болит.
— Ладно, — сказал Кардинал. — Еще два вопроса.
— А стоит? Мне было хорошо, а теперь я так паршиво себя чувствую.
— Сколько дней вы прожили в мотеле? — спросил Кардинал.
— Не знаю. Может быть, один день, а может, нет. Просто не знаю. — Она шмыгнула носом, глаза наполнились слезами.
Все это казалось — по крайней мере, скептическому взгляду Делорм — несколько наигранным. В конце концов, они же имели дело с актрисой. Но вслух Делорм лишь спросила:
