— А как тебе «крупное дельце с викинг-байкерами?
— С викинг-байкерами? Твой шпик так сказал?
— Нет, по его словам, так сказал ему Клык.
— Это невозможно. Никто из них не знал, что речь идет о байкерах. И ясно им это стало лишь на озере, когда мы направились в сторону Френч-Ривер.
— Нельсон мог что-то и спутать. Я же и говорю, что этот несчастный олух — источник не самый надежный.
Рыжий Медведь выругался. Стащил очки и потер переносицу.
Над западным берегом сквозь облака пробилось солнце. Клегг опустил защитный козырек и тронулся с места.
— Приглядывай за парнем, — сказал Клегг, — вот тебе мой совет.
18
Кевин потянулся и закрыл глаза. Все утро он провел в хижине Рыжего Медведя, под неусыпным оком хозяина отмеряя и пакуя товар в пакетики мал мала меньше. Это была жуткая мука — находиться рядом с экстази и не иметь возможности его испробовать. Он даже некоторое время лелеял мысль запихать немного порошка в карман, но Рыжий Медведь был постоянно рядом: о чем-то тихо говорил по телефону. Видно, заключал сделки.
Теперь Кевин лежал на своей койке, пытаясь сочинить стихи про Карен, свою последнюю пассию в Ванкувере. В Алгонкин-Бей ему пока что с женщинами не везло, и он часто возвращался мыслью к Карен. Строго говоря, Карен не была его девушкой, и после одной ночи с Кевином она предпочла остаться с постоянным своим возлюбленным. Кевин вызвал в памяти ее образ. Этот рот, эти ласковые голубые глаза, шелковистые светлые волосы. К сожалению, его охватил порыв сладострастия — состояние не слишком творческое: похоть препятствует созданию хороших стихов. Он одну за другой перечеркнул с десяток начальных строк — каждая хуже предыдущей.
Открылась дверь, и в проеме обозначился Леон — темный силуэт на фоне яркого солнечного квадрата.
— Ты, типа, прошвырнуться не желаешь?
— Я работаю.
— Работаешь?
— Да, Леон. Работаю. Пишу. Некоторые, да будет тебе известно, считают это работой.
— О, прости, пожалуйста. Может, ты у нас, как Уильям, так его растак, Шекспир? Или Эрнест, мать его, Хемингуэй?
— Ты напускаешь мошек, Леон. Я только что прихлопнул последнюю, а ты новых напускаешь!
Леон вошел и прикрыл за собой дверь.
— Хорошо бы это был киносценарий. Вот это писанина хоть выгодная.
— Нет уж, — сказал Кевин и, захлопнув блокнот, поискал под кроватью ботинки. — Я вот что хотел спросить тебя, Леон. В тот день, как Терри уезжала, ты ведь отвез ее на станцию, правда?
— Чего это ты снова-здорово вдруг вспомнил? Я же говорил тебе — только вернулся тогда из Торонто, а Рыжий Медведь возьми и скажи: «Эй, сестренку Кевина надо на станцию подвезти». А она еще так торопилась уехать.
— Ну да, знаю, что она очень рассердилась на меня тогда. Но я позвонил в Ванкувер, а ее соседки больше ее не видели.
— Тут я ответить тебе ничего не могу. Своего расписания — когда и что собирается делать — она мне не давала. Да и были мы с ней едва знакомы. Насколько я знаю, она торопилась на торонтский поезд. А что уж там потом — понятия не имею.
— Я немного беспокоюсь. Денег у нее не так много, и я ума не приложу, куда она могла деться.
— Может, она к подружкам в Торонто закатилась? Почему бы нет? Так или иначе, нам сейчас о другом надо думать. Рыжий Медведь дал нам небольшое поручение.
— Господи… Что на этот раз?
— Да как ты можешь так к этому относиться! Работа у нас с тобой, надо сказать, не пыльная. Все связи, все планы и расчеты — его. А от нас только одно и требуется — изредка доставить товар куда следует.
Это было правдой. Чаще всего Кевин получал свои денежки лишь за то, что встречался с очередным таинственным знакомым Рыжего Медведя где-нибудь в центре города и подвозил его вместе с товаром в условленное место. Просто, как апельсин.
— Ты обленился, парень, вот и все, — продолжал кипятиться Леон.
— Я же объяснил тебе только что — я стихотворение пишу. А что он хочет от нас?
— Клык проболтался кому не надо. Наша задача малость поучить этого остолопа.
— Да кто его слушает, Клыка! Безвреднее нет дурака! — Господи, что это я — слишком долго, видать, рифмы подбирал, подумал Кевин.
Леон поймал мушку.
— Я же не говорю, что его надо бить смертным боем. Нам просто надо будет побеседовать с ним.
Позже, уже в машине, Кевин спросил:
— А в чем, собственно, дело? Почему мы должны с ним беседовать?
Леон переключил скорость, и «транс-эм» с ревом въехал на грунтовую дорогу.
— Рыжий Медведь хочет, чтобы мы ему втолковали, что нельзя болтать о наших делах всем кому ни попадя.
— Так почему он сам с ним не побеседует? Он сделал бы это куда как убедительнее.
— Это называется «делегировать полномочия», Кевин. Рыжий Медведь поручает нам кое-какую работу, понимаешь? В данном случае он не писание стихов имеет в виду.
— Так что от нас требуется?
— Остановить его, только и всего. Как мы это осуществим — наше дела Вот если он не остановится, не прекратит, тогда в дело вступит Рыжий Медведь. И знаешь, что я тебе скажу? Мне что-то не хочется его сердить. А тебе хочется?
На повороте на шоссе их подрезала «тойота-эко», и Леон засигналил.
— Вот кретин! Надо было мне его в ущелье сбросить!
— А кому это Клык проболтался и о чем?
— Судя по всему, наш дурачок проговорился, что мы с викинг-байкерами какие-то дела имеем, а до Рыжего Медведя это дошло. С тебя довольно или требуются подробности, информация в деталях? Может, вернемся тогда в лагерь, и ты устроишь Рыжему Медведю допрос по всей форме?
— Нет, не надо.
— Я тоже так думаю.
Остаток пути до города они проехали в молчании.
Отыскать Клыка поближе к вечеру труда обычно не представляло, потому что в Алгонкин-Бей было всего две бильярдных: «Бильярд-империя Дуэйна» и «Уголок». В «Дуэйне» его не оказалось, но там кто-то сказал, что видел его и что он направлялся в «Уголок».
Они проехали по Самнер, потом свернули влево на О'Райли. «Уголок» располагался в паре кварталов оттуда, вблизи Оджибва-Хай, почему Клык и любил там ошиваться, надеясь продать дозу-другую мальчишкам возле школы и тем заработать несколько баксов.
В отличие от «Дуэйна», которым владел настоящий громила с головой как чугунная наковальня, хозяевами «Уголка» являлась пожилая супружеская пара. Вид у супругов, когда к ним ни зайди, был хмурый и недовольный, и было непонятно, не то они от природы такие неприветливые, не то их удручала обязанность обслуживать оравы молокососов.
