Клык взывал к нему из безбрежной синевы. И просил не волноваться. Смерть — это не так уж плохо, это даже хорошо — смерть. Не надо бояться, Кевин. И беспокоиться не надо. Старина Клык в порядке, дружок. Все просто замечательно.
23
— Ты уверен, что он мертв? — спросил Рыжий Медведь. — Не хотелось бы в этом смысле каких-нибудь сюрпризов.
— Мертвее не бывает. — Леон включил стерео погромче. Новейшая модель «Маранца». И вдобавок «R.E.M.». Все-таки великая штука опыт! Старые проверенные группы не переиграешь! — Правда, пришлось приканчивать его бейсбольной битой.
— Ну и как ты, справился?
— Да, вполне. — Леон передернул плечами. — Вот с девочкой мне труднее было. А сейчас приспособился, знаешь ли…
— Надеюсь, что на этот раз ты выбрал другое место. Не потащился снова к водопаду.
— Ясное дело. Мы подальше отъехали, к самому Вест-Рок.
Они одетые лежали вдвоем на огромной кровати, которую Рыжий Медведь привез из Торонто. Кровать была шикарная, не то красного, не то еще какого-то ценного дерева, с пологом, на четырех столбиках и богатой резьбой. Рыжий Медведь знал толк в обстановке. Лампы под красными шелковыми абажурами освещали комнату мягким красноватым светом, окутывая ее атмосферой таинственности и превращая в подобие какой-то декорации.
У окна стоял массивный дубовый комод с хрустальными подсвечниками и щетками для волос с серебряными рукоятками — щетками Рыжий Медведь любил расчесывать волосы так, чтобы они блестели.
Они выкурили по одной-две дозы. Против марихуаны Рыжий Медведь вообще-то ничего не имел, запрещая им только алкоголь. Ну и, конечно, обкуриваться до бесчувствия. Музыка плыла, тянулась, нарастала и таяла в воздухе, как сладкая вата.
Рыжий Медведь повернулся на бок и ухватил Леона за руку:
— Спасибо за твою преданность, Леон. Наверно, ты понимаешь, как дорого я ценю преданность.
— Ага. Я тоже ее ценю.
Рыжий Медведь глядел ему прямо в глаза. Долго выносить этот взгляд Леон не мог, и он отвел глаза.
— Я хочу задать тебе один вопрос, — сказал Леон. — По поводу девушки, а теперь и Клыка.
— Задавай вопрос.
Никогда раньше Леон не позволял мужчинам до себя дотрагиваться. Но в прикосновениях Рыжего Медведя не было ничего женственного, педерастического.
— Почему ты не сделал с ними того, что сделал с Вомбатом? Не мучил, не расчленял?
— Ты, кажется, разочарован?
— Может быть.
Рыжий Медведь поднял палец вверх:
— Луна. Сейчас она не растет. Она на убыли. Жертву надо приносить, когда луна растет.
— Как это?
— Если убийство происходит в то время, когда луна убывает, дух жертвы получает над тобой власть. А это нежелательно.
— Ничего себе! Значит, теперь духи его и ее получили надо мной власть? И будут меня преследовать?
— Вовсе нет. В жертву ты их не приносил и духов не вызывал. А то, что ты сделал, ты сделал с моего благословения. И под моей защитой. А теперь я хочу эту защиту усилить в сотню раз. Сними-ка рубашку.
Леон сел на кровати и стянул рубашку через голову. Рыжий Медведь подошел к комоду, а потом вернулся к кровати, неся в руках деревянную шкатулку с причудливой резьбой. Открыв ее, он вынул оттуда цепочку с висящим на ней золотым амулетом.
— Класс! — сказал Леон. — И что обозначает этот символ?
— Я призвал сюда силу Оггуна.
[4]
И Рыжий Медведь повесил цепочку Леону на шею. Амулет холодил грудь.
— Оггун, кажется, с железом что-то делает?
Рыжий Медведь улыбнулся.
— Не только с железом. Со всеми металлами. Например, со свинцом. А этот амулет наделит тебя силой золота. Его чистотой, его мощью, его упругостью. Носи его, и ни одна пуля не сможет ранить тебя. Они будут прошивать тебя насквозь, не оставляя следа.
— Bay! Вот это да! — Леон чувствовал, как постепенно нагревается металл на его коже. Он сделал глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться, чтобы вобрать в себя чистоту, мощь и упругость золота.
— Теперь ты пуленепробиваем, — сказал Рыжий Медведь, — и тебе нечего бояться, друг мой.
Некоторое время они лежали молча. Музыка сменилась — теперь это пела женщина, тихо жалуясь, что нет ей покоя. Мелодия отзывалась какой-то щемящей болью, и Леон не слышал, что говорит ему Рыжий Медведь.
— Что? Что ты сказал?
— Я спросил, не волновался ли ты, когда убивал женщину.
Леон на секунду замешкался с ответом. Что-то в Рыжем Медведе заставляло сказать ему правду. Эти странные глаза, пронизывающие тебя, казалось, убеждали, что правду он знает и так, без твоего ответа.
— Да. Меня потом била дрожь. Страшно было. Может быть, из-за того, что это была женщина. Я потому и убил ее в том самом месте, где ты Вомбата порешил. А вообще-то какая разница? Что такого особенного в этих бабах? Никакой от них радости мне никогда не было, только чувствуешь себя полным ничтожеством. Горе приносить — это они умеют. Вот перед Кевином я виноватым себя чувствую. Он хороший парень, Кевин. Не дай бог узнает, не хочу…
Рыжий Медведь ласково похлопал Леона по груди. Так стучат в крепостные ворота — громко, гулко, так взывает судьба.
— Вот и здесь сказывается твоя преданность, — проговорил Рыжий Медведь. — Я восхищаюсь этой твоей чертой.
— Кевину лучше ничего не знать. Они с сестрой были очень близки.
— Переживет. А к тому, что произошло с Клыком, как он отнесся?
— Напугался. Очень. Как и я в первый раз.
— Я успокою его. А теперь я хочу, чтобы ты лежал тихо. Я собираюсь сделать тебе еще один подарок.
Рыжий Медведь соскочил с кровати и стянул с себя свитер. Он был мускулистым, но ростом немногим выше Леона. От плеч и по всей спине до самого копчика у него шли два длинных шрама, образуя как бы букву V.
— Откуда у тебя эти шрамы? — спросил Леон. — Что это случайность — непохоже.
— Не будем об этом сейчас.
— Но о своем-то шраме я тебе рассказал.
Рыжий Медведь улыбнулся и шагнул из своих эластичных брюк.
— Может быть, когда-нибудь и я расскажу тебе о своих. Но сейчас нам предстоят другие заботы.
И, подойдя к двери, Рыжий Медведь кликнул кого-то. И вслед за этим в комнату вошла миниатюрная светловолосая женщина — голая, с маленькой грудью и чудесной улыбкой. Во внешности ее было что-то русское: широкоскулая, с глубоко посаженными глазами.
— Это Мира, — сказал Рыжий Медведь.
