Волк вернулся и стоял, насмешливо глядя на меня — словно ожидая моей реакции. Потом исчез в темноте, и больше в ту ночь я его не видел. В следующий раз он проделал то же самое. И так повторялось каждую ночь, почти две недели, по истечении которых на моих ногах просто-таки живого места не осталось. Назавтра он мог укусить за голень или за другое колено, но суть процедуры не менялась. Меня снова ожидало обнюхивание, потом выпад, укус и быстрое исчезновение. Иногда это повторялось по три раза за ночь.
Я не вполне понимал, зачем он это делает. Могу только сказать, что вряд ли он действительно желал мне зла, так как никогда не проявлял особой враждебности и не звал на помощь других волков. А своими челюстями, способными развить давление до пятнадцати сотен фунтов на квадратный дюйм, при желании он мог бы запросто вырвать мне коленную чашечку, но не делал этого. А я все продолжал приходить, каждую ночь. Следы от его атак — тонкие линии на моих коленях и лодыжках — были больше похожи на проявления волчьей любви. Я по-прежнему сохранял полную невозмутимость, и это, как выяснилось позже, спасло мне жизнь.
Дело в том, что при встрече волки первым делом определяют, заслуживает ли незнакомец доверия. Традиционный способ — проверка реакции на укус. Новоприбывший волк сразу же подставляет уязвимое место — горло, чтобы показать: он пришел с миром. Хозяин территории демонстрирует ему свое превосходство, пока не убедится, что опасности нет. Если бы я тогда отпрянул или закричал — все было бы кончено в считаные минуты.
После двух недель испытаний укусами Рубен принялся делиться со мной своим запахом. Он начал с ботинок. Ритуал состоял в том, что он терся о них мордой, зубами, затылком, шеей и хвостом. Потом он переключился на мои ноги. Укусов больше не было — он просто катался по мне. Если в процессе я пытался встать или просто подвинуться, он мог резко тяпнуть меня и отскочить в сторону А так как после этого я обычно замирал, то он снова подходил и продолжал свои дружеские упражнения. Я понял, что он просто меня испытывает. Функцию бета-самца можно сравнить с работой вышибалы в клубе — он защищает остальных и следит за тем, чтобы никто опасный или нежелательный не проник внутрь стаи. Видимо, я прошел «входной контроль», потому что примерно через месяц он начал приводить ко мне других волков.
Все происходило точно так же, как обычно бывает, если одиночка хочет присоединиться к уже сформировавшейся стае. Но это я осознал позднее. Мои следующие гости были волками высокого ранга, и они поначалу не подходили ко мне, а просто смотрели и нюхали воздух, стоя позади Рубена, пока тот кружил около меня, то и дело прихватывая зубами там и тут. За голову он кусал только сзади, и не так сильно, как за остальные части тела, но тоже до крови. Если я при этом шевелился, в ход тут же снова шли челюсти — независимо от того, было ли мое движение плавным или резким. Таким образом он удерживал меня на месте и в то же время проверял, смогу ли я существовать в их мире, где укусы — важный элемент общения.
Я знал, что запах важен при общении с волками, но не представлял насколько. Если я приходил в новой одежде, или помывшись, или поев необычной еды, Рубен снова начинал кусать меня, проверяя, не означает ли новый запах, что я буду иначе реагировать на его приближение или как-то еще изменю свое поведение. Другие волки поступали так же, но не все приходили меня изучать. Менее значимые члены стаи, узнал я впоследствии, не оспаривают решения вышестоящих. Они — что-то вроде простых солдат в армии: выполняют важные задачи, но думать им не положено.
Глава 7
Моральные принципы
Я был невероятно горд и польщен тем, что заслужил доверие этих великолепных созданий. Они подходили ко мне, терлись о мою одежду, и я чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Никогда человеческие отношения не значили для меня так много. Весь день я ловил себя на том, что с нетерпением жду наступления сумерек, чтобы поскорее встретиться с моими новыми друзьями. Мы проводили вместе все больше и больше времени.
Как же это было здорово — находиться в кругу волчьей семьи и чувствовать, что в какой-то степени я тоже ее часть. Удивительно, но существа, которые когда-то внушали мне жуткий страх, вдруг сделались неотъемлемой составляющей моей жизни. Я привязался к ним всей душой. Но кем был для них я? Они оживлялись и выказывали любопытство при моем появлении. Но скучали ли они по мне, пока я отсутствовал? Задаваясь такими вопросами, я как бы пытался приписывать волкам человеческие эмоции, мерить их привычной меркой. Но в глубине души я чувствовал, что на самом деле все это не имеет никакого отношения к их миру и, чтобы разобраться в нем, нужно измениться самому.
Через некоторое время они стали приветствовать мой приход не только ночью, но и днем, каждый раз повторяя обычный ритуал встречи в знак того, что меня узнали и приняли. Другие смотрители не могли не заметить особого внимания волков, которым я пользовался. Их изумление забавляло меня. Было приятно наблюдать, как люди меняют свое представление об этих существах, которых они привыкли отгонять палками. Со временем я перестал различать ночь и день. Однажды я обнаружил, что провел с волками целую неделю, выходя только для того, чтобы перехватить чего-нибудь поесть. Как-то раз я взял с собой в вольер спальный мешок, но это оказалось ошибкой. Он не понравился моим мохнатым друзьям и был немедленно разорван в клочья. Как выяснилось, они не признавали никаких тряпок, кроме моей одежды. Да, по правде говоря, этот мешок был мне вовсе и ни к чему. Когда я спал, волки ложились вокруг и согревали меня теплом своих тел. В такие моменты я был несказанно тронут и счастлив. Мне с трудом верилось, что все это происходит наяву.
Впрочем, я не позволял себе особенно обольщаться. Я понимал, что играю с огнем и нет никакой гарантии, что следующая встреча с волками закончится столь же удачно, как и предыдущая. Каждый раз при входе в вольер меня охватывали тревожные сомнения. Что произойдет сегодня? Наблюдая, как волки ведут себя друг с другом, глядя на их игры, стычки и грызню, я понимал, что не смогу вынести подобного обращения. У меня не было такой прочной шкуры, как у них, я не обладал плотным и густым мехом, и если бы им вздумалось учинить что-нибудь подобное со мной, дело бы закончилось серьезными травмами. Я не знал, понимают ли они, что мое тело устроено иначе. Их шея и горло — области, наиболее часто задействуемые при общении — имели хорошую защиту. У меня же эти места, наоборот, были самыми уязвимыми. Любой из укусов, какими волки щедро награждали друг друга, мог стать для меня последним.
Чувство постоянной опасности одновременно и завораживало, и пугало до смерти. Это как с фильмом ужасов — лежишь, спрятав голову под подушкой, не в силах выключить, не в силах смотреть и не в силах перестать подглядывать. Но удовольствие от общения с волками всегда пересиливало мой страх. Мне нравилось быть рядом с ними. Я восхищался тем, с каким уважением они относятся друг к другу, как строго соблюдают правила внутри семьи, наказывая тех, кто ведет себя недостойно или нарушает очередность при кормежке. Тогда я еще не мог этого сформулировать, но главное, что привлекало меня, — чувство духовного родства. Передо мной была группа самых опасных и грозных существ на Земле, и они приняли меня как своего. Я подвергся жесткой проверке, находясь при этом на волосок от гибели, но благодаря везению и интуиции выдержал экзамен.
