Вблизи временное пристанище Туриста выглядело презентабельнее, чем с берега. Кругом царил идеальный порядок, на палубе не было ни соринки.
— А как тут можно жить? — оглядев дебаркадер, поинтересовался Гальяно.
— Нормально можно жить. — Дядя Саша пристроил авоську на сколоченный из досок стол, кивнул на тянущуюся вдоль левого борта лавку. — Присаживайтесь, ребята. Вас, кстати, как зовут? А то вы не представились. — Он улыбнулся, в уголках его голубых глаз появились лучики морщин.
Они отрекомендовались, уселись на лавку.
— А спать где же? — спросил пытливый Гальяно.
— А вон! — Дядя Саша кивнул на открытый люк. — У меня там вполне комфортабельная каюта. Не шикарная, конечно, но минимальные удобства имеются.
— А там что? — Матвей махнул рукой в сторону рубки.
— А там все: и кухня, и кают-компания.
— Без электричества, наверное, тоскливо здесь, — предположил Гальяно.
— Почему же без электричества?! — удивился дядя Саша. — Я же человек цивилизованный, у меня электрогенератор имеется.
— Здорово! — восхитился Матвей. Вот бы где он с удовольствием провел лето — на этом старом, переоборудованном в плавучий дом дебаркадере.
— Чем же мне вас угостить, гости дорогие? — Турист обвел свое хозяйство задумчивым взглядом. — Пиво не предлагаю, малы вы еще для пива.
При этих словах Гальяно скептически хмыкнул.
— А вот рыбки вяленой отсыплю! — Дядя Саша снял с веревки вязанку таранки, скрутил кулек из лежащей на столе газеты, положил в него рыбешек пятнадцать, не меньше, протянул Гальяно, спросил многозначительно:
— В самоволку ушли?
Ответить они не успели, потому что из прибрежных кустов, как черт из табакерки, выскочил Суворов.
— Плахов, Гальянов! Это что за номер?! — заорал он. — Это с какого перепугу я вас по всему берегу искать должен?! Велено было в воду без моего разрешения не заходить!
— А мы и не заходили, — огрызнулся Гальяно, прижимая к груди кулек с таранкой.
— Доброго дня, Максим Дмитриевич! — Дядя Саша приветственно взмахнул рукой.
— Приветствую, Александр Кузьмич! — Суворов ступил на сходни. — Это ты моих архаровцев сманил? — Голос его стал почти прежним, от недавнего брюзжания не осталось и следа. Было видно, что с Туристом они давно знакомы.
— Можно и так сказать. — Дядя Саша усмехнулся. — Только не сманил, а пригласил в гости. Хорошие ведь ребята! Зря ты на них кричишь.
— Да эти хорошие вот где у меня уже! — Ребром ладони Суворов чиркнул себя по горлу. — Шаповалов не успевает им дисциплинарные взыскания выписывать, они в карцер скоро жить переедут! Смотри! — Он спрыгнул на палубу, ткнул пальцем в Гальяно. — Видел, какой красавец одноглазый?! В первый же день отличился!
— А пусть не лезут! — буркнул Гальяно, отворачиваясь.
— А их таких четверо у меня. — Суворов подошел к столу, со значением посмотрел на торчащее из авоськи горлышко пивной бутылки.
— Это не их ли на днях в лесу искали? — Турист неуловимо быстрым движением сорвал с горлышка пробку. Матвею показалось, что без всяких приспособлений — голыми руками. — Угощайся. — Он протянул бутылку Суворову.
Тот вздохнул, замешкался, а потом все-таки взял пиво, сделал большой, жадный глоток.
— Этих самых, — сказал с мрачной усмешкой. — Вот что мне с вами делать? — Он посмотрел сначала на Гальяно, потом на Матвея. Взгляд у вожатого был не злой, возможно, немного усталый, и Матвей окончательно уверился, что их командир — нормальный мужик, просто работа у него такая…
— Максим Дмитриевич, мы ведь не нарочно. — Он дипломатично улыбнулся.
— Ага, мы нечаянно, — поддакнул Гальяно.
— За нечаянно бьют отчаянно! — Суворов сделал еще один глоток, посмотрел на дядю Сашу, сказал задумчиво: — И ведь время такое начинается… Я бы вообще этот лагерь закрыл к чертовой матери. Видел уже? А, Кузьмич?
— Да почти каждую ночь. — Дядя Саша откупорил вторую бутылку, теперь уже точно голыми руками.
— И что ты об этом думаешь? — спросил Суворов.
— А что думать? Время покажет. Может, и пронесет на сей раз.
— Время-то покажет, только вот мне каково за этими попрыгунчикам бегать? Я же отвечаю за них, Кузьмич.
— Ну, допустим, не ты один. Шаповалов ваш тоже в курсе.
— Шаповалов… Фома неверующий ваш Шаповалов! — Суворов посмотрел в их сторону, нахмурился. — А вы что уши развесили?
— Это вы про блуждающий огонь сейчас говорили? — с жадным любопытством спросил Гальяно.
— Ишь, и это уже знают! — усмехнулся Турист. — И когда только успели!
— Так мы его своими собственными глазами видели! — Гальяно приосанился.
— Ночью над лесом?
— Да нет, днем в лесу. В тот самый день, когда заблудились. Сначала огонь этот зеленый, а потом деда.
— Днем, говоришь, видели? — Дядя Саша казался удивленным. — И далеко?
— Да метров с десяти. Он из кустов шел. Свет, я имею в виду.
— А первым кто заметил? — спросил Турист, отхлебывая из бутылки.
— Туча. Степка Тучников, он первый. А потом дед пришел. Ну этот, который обгорелый. И все исчезло. А что за свет-то? — Гальяно переводил взгляд с Суворова на дядю Сашу.
— Аномалия местная, я же рассказывал, — ответил Суворов, но как-то слишком уж поспешно. — Место запомнили? — спросил чуть погодя.
— Надо в лес сходить. — Гальяно пожал плечами. Матвей видел — товарищ не спешит делиться информацией. Оно и понятно, взамен им пока ничего интересного не рассказали.
— Покажете, если что? — Суворов все еще хмурился, но в глазах его уже зажегся азартный огонь.
— А зачем вам? — вопросом на вопрос ответил Гальяно.
— Просто любопытно.
— Туча это место точно найдет, — опередил друга Матвей. — У него талант.
— Какой еще талант? — удивился дядя Саша.
— Он умеет находить потерянные вещи.
— Блуждающий огонь — это не вещь! — Гальяно больно ткнул его локтем в бок. Жест этот Матвей понял без слов — не болтай лишнего. Но у него уже был готов план!
— Только Туча без нас в лес не пойдет, — сказал он, всматриваясь в бегущую за бортом волну. — А нас же из лагеря никуда не выпускают, нас же наказывают постоянно.
— Далеко отсюда? — Суворов слушал очень внимательно.
— Не могу точно сказать. — Матвей пожал плечами.
— Да ты, Плахов, никак меня шантажировать удумал? — Суворов понимающе усмехнулся.
— Что вы, Максим Дмитриевич! Нам просто и самим очень интересно, что за огонь такой странный. Вы же нам не рассказываете ничего. — Он улыбнулся кроткой, но многозначительной улыбкой.
