Первый близнец улетел в темноту, отброшенный ударом ноги. Второй, как щитом, попытался прикрыться Ксанкой, но она, маленькая и хрупкая, оглушенная болью, не собиралась становиться живым щитом. Удар локтем под дых, конечно, не смог свалить такую тушу, но все же на мгновение дезориентировал. Этого мгновения Ксанке хватило, чтобы вырваться, а Дэну — чтобы нанести удар.
Дальше он уже дрался безо всяких правил. Один против двух озверевших амбалов, неуклюжих, медлительных, но все равно значительно превосходящих его силой. Он сражался не за правое дело и не за честь прекрасной дамы, он дрался потому, что вскипающая в сердце ярость требовала выхода. Остановить ее было гораздо сложнее, чем близнецов. И Дэн бил, крушил все на своем пути…
— Хватит! Не надо! — На руке повисло что-то легкое, как пушинка.
Дэн отмахнулся не глядя, пушинка отлетела в сторону с тихим стоном. Этого стона, едва различимого, хватило, чтобы Дэн пришел в себя. Близнецы корчились у его ног. Что с ними, он не знал и не желал знать, он искал глазами Ксанку.
Ксанка сидела на земле, прижавшись спиной к стене сарая, обеими руками сжимая голову. Вот она — его пушинка…
— Больно? — Он упал перед ней на колени, отвел в сторону челку, заглянул в лицо.
Глаза, как черные дыры из-за огромных, во всю радужку, зрачков, тонкая струйка крови из уголка рта. И улыбка, тревожная, больше похожая на гримасу.
— Это я тебя? — Он коснулся ее подбородка. Ксанка дернулась, ударилась затылком о стену.
Не нужно было ее трогать, она не терпела никаких телесных контактов. Это становилось ясно по ее настороженному взгляду, но Дэн не мог по-другому, ему нужно было знать, все ли с ней в порядке.
Ее волосы были мягкими, гораздо мягче, чем казалось на первый взгляд.
— Я только посмотрю. Вдруг сотрясение… — Дэн говорил шепотом, боялся спугнуть неосторожным словом, неловким движением.
— Нет. — Ксанка снова попыталась мотнуть головой, поморщилась. — Все в порядке.
— Точно?
— Руку убери.
Он отдернул ладонь, точно обжегся.
— Прости, я не заметил, что это ты.
— Я поняла.
— Хорошо, что ты меня остановила. — Дэн бросил быстрый взгляд на уползающих в темноту близнецов. — На меня иногда находит.
— Да.
Что означало это лаконичное «да», он не понял. Да, она согласна с тем, что поступила правильно? Да, она считает, что он ненормальный?
— Хорошо, что ты их остановил. — Ксанка улыбнулась. Из-за разбитой губы ее улыбка получилась кривоватой. — На меня тоже иногда находит.
Теперь улыбнулся он. Ксанка говорила так, словно Дэн только что спас близнецов от еще больших неприятностей. Словно, не появись он вовремя, братьям Голиковым пришлось бы несладко. Маленькая самонадеянная нахалка.
— Я Дэн. — Он протянул ей ладонь.
— Я в курсе. — Она рассматривала его руку долго и внимательно, а потом протянула свою. — Спасибо тебе, Дэн.
Он осторожно сжал тонкие пальчики.
— Не за что. Таких уродов нужно учить. Давай я тебе помогу.
От помощи она отказалась, резво вскочила на ноги, со стоном коснулась виска.
— Может, в медпункт?
— Не нужно. — Одной рукой придерживаясь за стену сарая, второй Ксанка пыталась удержать горловину порванной майки.
Дэн стянул с себя олимпийку, набросил ей на плечи.
— Мне не холодно.
— Я знаю.
— И я не стесняюсь.
— Конечно.
— И вообще, не нужно было вмешиваться, я бы сама…
Что сама, она не договорила, замолчала, глядя в темноту поверх Дэновой головы. Лицо ее застыло бледной маской. Живыми на этом лице-маске оставались только глаза. Дэн обернулся, подсознательно он уже знал, что увидит в ночном небе.
— Это блуждающий огонь. — Он взял Ксанку за руку. Она, кажется, даже не почувствовала его прикосновения. — Местная природная аномалия. Не бойся.
— Я не боюсь. — Ксанка передернула плечами. — С чего ты взял?
Это было очевидно, так же очевидно, как то, что она не любит прикосновений. В глазах ее был страх и еще что-то… Дэн бы сказал, что это узнавание.
— Да, я заметил, ты бесстрашная.
— А ты врун. — Девушка больше не смотрела на небо, но на него она тоже не смотрела.
— Тебя не хватятся? Ночь ведь уже. — С ней было тяжело, но просто уйти он не мог.
— Кто? — Ксанка удивленно приподняла брови.
— Родственники.
— Нет у меня никого. Ясно? Я сама по себе. — В голосе ее была злость пополам с горечью.
— Так не бывает.
— А ты много знаешь про то, как бывает?
Она ждала ответа, а Дэн молчал, взгляд его был прикован к ее шее, к тому месту, где за вырез порванной футболки ныряла серебряная цепочка. Цепочка светилась бледно-зеленым светом. Свет этот просачивался сквозь прореху в майке, и было очевидно, что исходит он от ключа. Ксанка проследила за его взглядом, молча накрыла ключ ладошкой.
— Чего уставился? — спросила зло.
— Он светится.
— Тебе показалось.
— Он светится тем же светом, что и огонь в лесу.
— Тебе показалось! Понял?
Ксанка, толкнув его в грудь, исчезла в темноте. Дэн догнал ее быстро, заступил дорогу.
— Что тебе от меня нужно? — В окружившей их темноте он не видел ее лица, слышал лишь сбивающееся от злости дыхание.
— Я тебя провожу.
— Я ничего не боюсь.
— Знаю. Я просто провожу тебя до дома.
— У меня нет дома.
— Значит, я провожу тебя, куда захочешь.
Она ничего не ответила, лишь возмущенно фыркнула. Наверное, это было согласие. Во всяком случае, Дэн так решил.
У дома Василия горел фонарь, но окна оказались темны. Похоже, Ксанку и в самом деле никто не ждал. Они остановились у крыльца, не зная, как расстаться, что сказать друг другу на прощание. Неловкое молчание затянулось, поэтому, когда Ксанка заговорила, Дэн вздохнул с облегчением.
— Что это за огонь? — Она кивнула в сторону леса. — Почему он блуждающий? Почему светит так странно? Расскажи! — не попросила, а потребовала, точно была уверена, что он не посмеет ей отказать.
— Зачем тебе?
— Нужно.
Она долго молчала, куталась в его олимпийку, а потом спросила уже совсем другим, каким-то несчастным голосом:
— Скажи, ты знаешь про этот огонь хоть что-нибудь?
В этот момент Дэну стало очевидно, что движет ею не праздное любопытство. В ней, как в Туче, чувствовалась какая-то неправильность, что-то такое, что не дано понять простому человеку.
