– Ты еще здесь?
Повторять не пришлось.
Как только воин вышел из оружейной, я повернулся к Локару:
– Ну?
– Как ты и предполагал.
Не знаю, чего они от меня ожидали, но улыбался я довольно.
– Ну, Маркирер! Как все разыграл!
Ни один из них моего восторга задумкой проклятого князя не разделил.
– Что будешь делать с ансаиром?
– Ничего! – жестко отрезал я, стерев с лица следы веселья. Я был рад, что удалось разгадать замысел Маркирера, но не был уверен, что он не предусмотрел и этого. – Никакого надзора, пусть будет все как обычно.
– В этом есть резон, – после недолгих размышлений согласился Шинар. – Об этом мы знаем, а другое можем и проглядеть. Если уже не проглядели.
– Тоже возможно, – принял я его слова, но продолжать эту тему не стал. Пусть разбираются сами. Вместо этого попросил Локара: – Расскажи, как все было?
Тот усмехнулся:
– Точно так, как и говорили. Дария тут же кинулась к проклятому. Хорошо, никто не знает, что я по губам читаю. Одного он не сказал – имени воина, который ему листок дал, а даира не подумала спросить. А ведь он как раз и может быть еще одним смотрящим Маркирера.
– А из Лимео будет толк, приметливый он, – отозвался Шинар, имея в виду, что если бы не некоторые подозрения княжича, у нас бы даже мысли не возникло, каким именно образом Дарию выманили из крепости. Теперь мы об этом знали доподлинно.
Я только кивнул. Ощущение удачи, охватившее меня, когда Локар подтвердил наши догадки, медленно исчезало. Ну известно нам, что все это проделки Маркирера, так и раньше почти не сомневались. Ну удостоверились, что Тистар – крейз, так и это понятно было. Еще когда эта парочка у нас появилась, об этом говорили. Ну, с Ромио разобрались. Умелец он, каких поискать. Так по-другому и быть не могло, раз высший князь проклятых ему отцом приходится.
Толку от этих сведений никаких, только потешить самолюбие.
И ведь что смешно: понятно, чего он добивается, ради чего на все эти хитрости идет. Добьется своего, снимет нимера проклятие, если разберется, как это сделать, а дальше что?
Локар догадался о мыслях, заставивших меня посмурнеть:
– Уверен, что беды не будет?
Спрашивал он о решении Талины. Впрочем, я его полностью поддержал.
– Не уверен, – жестче, чем стоило, отрезал я, – но с этими тайнами пора заканчивать. Маркирер словами не разбрасывается, да и не стал бы без причины настойчивость проявлять. А если только в мести дело, то нам все равно пришлось бы с ним встретиться лицом к лицу. Не этот повод, так другой нашелся бы.
– Я тут с Кимелой разговаривал…
Закончить я ему не дал, вспомнив, о чем со мной поделилась Талина.
– Клятву разорвать я тебе не позволю!
– А я и не прошу, – усмехнулся тот, прежде чем продолжить. – Так Кимела вспомнила, что однажды подслушала разговор Сомея и Маркирера.
– Сомей и Маркирер? – уточнил я. Хотел удостовериться, что понял правильно. До этого мгновения считал, что слово «разговор» не приемлемо к встречам двух князей.
– Она не видела Маркирера, только после всех этих событий сообразила, кто тогда был собеседником воздушного.
– И что же интересного она услышала?
Я осмотрелся, ища, куда присесть. Шинар сдвинул с лавки дерюгу, на которой лежало несколько кинжалов. Видно, не все еще разобрал. Поблагодарив взглядом, пристроился у стены, чувствуя, как усталость дает о себе знать. Ночь для меня была очень короткой, но я не жалел об этом. Между мной и Талиной больше не было той черты, через которую мы не могли переступить.
– Сомей спрашивал, стоил ли поступок Маркирера, совершенный из страха перед драгенами, тех мук, на которые они теперь обречены.
– Драгены?! – Мою расслабленность словно водой смыло. Я сам не заметил, как оказался рядом с Локаром. – Она уверена, что он спрашивал именно о драгенах?!
Я видел, насколько обоих удивила моя реакция, но справиться с собой не мог. В отличие от них мне было известно, кто такие драгены. Оставалось узнать, о какой опасности упомянул Сомей.
– Это что-то значит? – Локар напрягся, но только мы с Шинаром и могли это заметить.
– Слишком многое, – чувствуя, как сжимает горло, прохрипел я. – Слишком многое.
Они ждали продолжения, но я не мог им ничего сказать. Так же, как когда-то не мог ничего сказать мой отец, после которого палачом Круга стал я.
Были клятвы, которые мы не смели нарушить.
Но подсказку он дал, вот только понял я это только сейчас. Древние называли эту расу – чужие, сами себя те звали драгенами.
– Если я не вернусь к ночи, предупреди Талину, что я у Аранара. А Кимеле прикажи, чтобы молчала, – бросил я Локару и направился к выходу из оружейной.
Из перехода я вышел, с трудом удерживая бушующую внутри злость. На кого? Я не мог себе ответить на этот вопрос, понимал лишь одно – привычный мир рухнул, вместо него остались лишь развалины.
Аранар встретил меня у входа в джейсин, жестом отослал воина, который следовал за ним. Я сначала не придал этому значения, но уже спустя миг вспомнил, где его видел.
– Не был бы уверен в твоей верности, посчитал бы за предателя, – прорычал я, как только поравнялся с другом.
– Ты о Киме? – ничуть не смутился он. – Маркирер просит у меня еще нескольких воинов, для охраны своей будущей жены.
Его спокойствие слегка остудило. Или это была мысль о том, что скрытность Аранара объяснялась той же клятвой?
Насколько же странной выглядела смерть его отца в свете этого предположения! Он был единственным князем в истории воплощенных, кто добровольно развоплотился, чтобы сделать своего сына главой клана!
– Так говоришь, будто приложил к этому руку.
Аранар хмыкнул:
– И хотел бы похвалиться, но с Маркирером мне не тягаться. Если только поучиться.
Я окинул друга тяжелым взглядом. У меня были все основания обвинить его в измене, я же не терял убежденности в его преданности Кругу.
У всего происходящего было одно объяснение, но я страшился даже думать об этом. И вот сейчас оказался вынужден признать, что лишь оно и расставляло все по своим местам.
Не Меркирер, а Аранар вел ту игру, в которой я был вынужден принимать участие.
Что двигало им? Что заставляло исподволь влиять на чужие судьбы?
Я не мог спросить об этом у него, я мог только попробовать догадаться сам.
– Я хочу поговорить с Лимео.
– Для этого тебе не обязательно было появляться в Огрии. Достаточно отправить вестника.
В его кажущуюся беспечность я не верил. Он был готов к нашей схватке, считал, что я способен обнажить против него свой клинок.
