Глава I. Куртка
— Матерь божья! — воскликнула Степанида, входя в прихожую,
где стояли три громадные пластиковые сумки, в каких обычно возят товар челноки.
— Нешто вы уезжать собрались?
— Ах нет! — рассмеялась Юлия Арсеньевна. — Заходи,
Стешенька, я тебе сейчас все объясню.
Вот уже два месяца Степанида после школы приходила к Юлии
Арсеньевне. Это была ее работа, за которую она получала пусть небольшие, но
свои деньги и страшно этим гордилась. А кроме того, она привязалась к Юлии
Арсеньевне как к родной, и та отвечала ей любовью и вниманием. Работа была
нетрудная для Степаниды — прибрать в квартире, сбегать в магазин, в сбербанк, в
аптеку. А еще Юлия Арсеньевна учила Степаниду говорить без ошибок, вести себя
как надо, и Степанида нисколечко на нее не обижалась. От Матильды она пока
скрывала, что работает, тем более что они в последнее время очень мало
виделись. Матильда возвращалась поздно, когда Степанида уже была дома, так что
заметить она ничего не могла. Вот и сегодня сразу после уроков Степанида
помчалась на улицу Гиляровского.
— Ах, Стешенька, сейчас мы с тобой этими сумками как раз и
займемся.
— Да откуда ж они, Юлия Арсеньевна, и что в них?
— Их привезла Леночка, это… Помнишь, я тебе говорила, что
жена знаменитого актера Муравина создала благотворительный фонд помощи
нуждающимся артистам?
— Вроде да…
— Ну вот, а Леночка и ее подружка Лора решили собрать
кое-какую одежду лишнюю у своих коллег…
— Так там одежда?
— Ну да.
— А нам-то что с ней делать?
— Мы с тобой ее разберем, что-то, может, надо выбросить,
что-то постирать или почистить…
— Почистить? — всплеснула руками Степанида. — Да вы знаете,
сколько сейчас химчистка стоит?
— Нет-нет, наше дело только разобрать вещи и рассортировать.
Леночке просто некогда самой, ты же знаешь, как она занята.
— Сделаем! — пожала плечами Степанида. — Но неужто артисты
отдают непостиранное?
— Очень возможно, у них нет времени и денег тоже.
— А кто ж стирать и чистить будет? — допытывалась Степанида.
— Насчет стирки не знаю, а вот сеть итальянских химчисток,
вернее, ее хозяйка обещала сделать это бесплатно.
— Тогда они и постирают, наверное.
— Возможно.
— Только вот что, Юлия Арсеньевна, я лучше сама все сделаю,
а вы ступайте в комнату и дверь закройте, а то, не дай бог, еще кашлять
начнете… От пылищи да вонищи.
— Стеша! Что ты вообразила? Это ж все-таки не от бомжей
вещи.
— А кто их, артистов, знает? Вон у нас в доме на втором
этаже один артист живет — пьянь пьянью, и от него всегда так воняет.
— Это, конечно, прискорбно, но эти вещи не от него, а скорее
для него!
— Тоже верно, — улыбнулась Степанида и открыла первую сумку.
Вытащила оттуда полиэтиленовый пакет, заглянула в него и вытряхнула содержимое
на пол в прихожей. — Ой, гляньте, какие хорошие вещи!
— Действительно, почти новые! — обрадовалась Юлия
Арсеньевна. — И смотри, все чистенькое, что там у нас?
— Две юбки, два джемпера и лифчик, совсем новый, в упаковке
еще! Это мы отложим сразу.
Она достала из сумки еще один пакет и тоже вытряхнула на
пол. Там оказался вполне приличный шерстяной пиджак. Степанида повела носом.
— Это в чистку, табачищем разит! — определила она.
— Кстати, Стеша, проверь карманы. Мало ли кто что мог
забыть, — посоветовала Юлия Арсеньевна.
Действительно, в кармане пиджака Степанида обнаружила
полупустую пачку сигарет, три проездных талончика за прошлый квартал и
шариковую ручку.
— Ой, и что теперь с этим делать? — спросила она.
— Да ничего! Сигареты отдадим кому-нибудь, кто курит,
билетики можно только выбросить, а ручка… Ручка тебе пригодится. Не разыскивать
же владельца из-за такой ерунды, — улыбнулась Юлия Арсеньевна. — Вот если
кто-то забыл документы вынуть или еще что-то важное, тогда другое дело.
Однако больше ничего не попалось. Юлии Арсеньевне кто-то
позвонил, и она ушла в комнату, а Степанида взялась уже за последнюю сумку.
Вытащила оттуда теплый шарф, шапку-ушанку и мужскую куртку с множеством
карманов и кармашков. Она стала методично их проверять. Во внутреннем,
застегнутом на «молнию» кармашке что-то шуршало. Она открыла «молнию» и достала
из кармана аккуратно сложенную бумажку. Развернула ее. «Если со мной что-то
случится, прошу винить в этом Тимофея Михайловича Холщевникова». Степанида даже
рот открыла от изумления. Ни фига себе! Вот это записочка! Но что же делать?
Степанида задумалась. Если человек написал такую записку и сунул ее в карман
куртки, значит, он чего-то боялся… И если куртка с запиской попала сюда, то,
наверное, с ним случилось-таки несчастье, в котором скорее всего виноват этот
самый Холщевников. А записку не нашли… Кому, интересно, она предназначалась?
Вероятно, милиции…
— Стешенька, ты о чем задумалась? — заставил ее очнуться
голос Юлии Арсеньевны.
— Да так, ни о чем… — ей не хотелось пугать впечатлительную
пожилую даму. И она решила при первой же возможности позвонить Валерке. Он
обязательно что-то умное присоветует. Она спрятала записку в свою сумку, а
куртку положила в отдельный пакет. Ее надо тоже сохранить для следствия. Больше
ничего интересного ей не попалось.
Покончив с разборкой вещей, она сбегала в магазин и на
почту, потом протерла влажной тряпкой полы, попила чайку с Юлией Арсеньевной и
помчалась домой, незаметно прихватив с собой пакет с курткой.
Матильды дома не было. И Степанида сразу же позвонила
Валерке.
— Степка, привет! — обрадовался он. — Что новенького?
— Валер, надо поговорить!
— Опять что-то случилось? — догадался он по таинственному
тону подружки.
— Ага!
— В чем дело-то?
— Слушай, я нынче такую записку нашла… «Если со мной что-то
случится, прошу винить Тимофея Михайловича Холщевникова».
— Что? Где ты ее нашла? — взволновался Валерка.
— В куртке!
— В чьей?
— Кабы знать!
— То есть?
— Ну, понимаешь… Я заходила к Юлии Арсеньевне…
Валерка до сих пор не знал, что Степанида работает у нее за
деньги.
— И что?
— Ну, там ее дочка привезла сумки с одеждой… для этой, как
ее… благотворительности, и я это шмотье разбирала, ну и вот…
