— А где куртка?
— У меня, я ее потихесеньку унесла.
— Потихесеньку? — рассмеялся Валерка. — Молодчина! Слушай,
это может быть очень интересное дело. Вот только бы узнать, чья куртка. Но,
судя по тому, где она оказалась…
— Вот-вот, я то же самое подумала. Если ее вот так отдали
незнакомому, значит, хозяина уже нет…
— Ну, необязательно! Знаешь, по-всякому бывает. Например, он
спрятал записку в карман, а его жене, допустим, эта куртка не нравится, вот она
и отдала ее в отсутствие мужа. И тогда он вполне может написать еще такую же
записку. Кстати, очень возможно, что он распихал такие записки по всем своим карманам,
и тогда…
— Тогда нам тут делать нечего, да?
— Ну, в общем и целом… Да, Степка, в таком случае нам тут
делать нечего.
— А если нет, если он только одну записку оставил? Может же
такое быть?
— Все бывает…
— Валер, значит, ты считаешь, мы можем просто махнуть на это
рукой?
— Думаю, да.
— Но как же, Валерка? — закричала Степанида. — А если его
убили? И никто не знает про этого Холщевникова?
— Но что мы можем? Только отнести эту записку в милицию.
— Ну хотя бы!
— Степка, если бы мы хоть отдаленно представляли себе, чья
это куртка. А то в милиции нас вообще за трепачей могут принять. И потом, что,
если это просто дурацкий розыгрыш?
— Розыгрыш? — ахнула Степанида.
— Да, да, именно розыгрыш! В актерской среде это очень даже
принято. Сама подумай, какой-то весельчак решил отдать свою курточку и
поглядеть, что из этого получится.
— Дурак он, что ли?
— Почему бы и нет? Розыгрыши бывают умные, а бывают вполне
идиотские. Тем более с пьяных глаз.
— Ты серьезно?
— Еще как серьезно! Аськина мама как-то рассказывала, что у
них в театре одному артисту позвонили и сказали — вас приглашают в какой-то
маленький подмосковный городок выступать в Доме культуры; словом, наговорили
ему сорок бочек арестантов, пообещали хорошие деньги заплатить, ну и все такое,
он был не избалован и поехал. Его, естественно, никто не встретил, он долго
блуждал по этому городку и в результате простудился, заболел воспалением
легких. Вот такие розыгрыши тоже бывают.
— Козлы!
— Это точно. Так что история с запиской тоже здорово
смахивает на розыгрыш.
— Может быть, — задумчиво проговорила Степанида. — А я уж
невесть чего себе навоображала…
— Представляю! — усмехнулся Валерка. — А как вообще дела,
Степка? Как Матильда?
— Матильда? Нормально, только я ее почти и не вижу.
— А на лето какие планы?
— Какие планы? Я не знаю. Тетя Саша с Игорьком в деревню
поедет, меня с собой зовет.
— Поедешь?
— Неохота. Мы, наверное, компьютер купим, и я буду на нем
учиться… А чего там в деревне делать?
— Воздухом дышать. А меня на даче опять запрут. Я там помру
с тоски. Раньше еще, когда Аська с Мотькой там жили, было терпимо, у нас всегда
дела находились, а теперь… Кстати, ты не в курсе, Аська на лето не приедет?
— Не знаю, Матильда ничего не говорила.
— А у Мотьки летом гастроли будут?
— Вроде да. Валер, а если это все-таки не розыгрыш, тогда
как?
— Степка, тебе не терпится опять что-то расследовать?
— Ничего подобного, просто… А вдруг мы сможем спасти этого
человека?
— Во-первых, какого человека? А во-вторых, в милицию он и
сам мог заявить. Но почему-то этого не делает, а если мы заявим, то можем ему
только хуже сделать, понимаешь? Не говоря уж о том, что нас с таким заявлением
скорее всего просто пошлют куда подальше. Спасай того, не знаю кого! Конечно,
если очень постараться, можно найти хозяина этой куртки…
— Как?
— Спросить у дочки Юлии Арсеньевны, у кого она брала вещи,
ну и методом исключения…
— Чего? — не поняла Степанида.
— Объясняю — надо будет составить список этих людей и
проверить их всех.
— Это долго. Валер, а вдруг она точно помнит, чья это
куртка?
— Возможно и такое. Но тогда тебе придется все ей
рассказать. Хотя…
— Что?
— Можно что-нибудь придумать… Допустим, что в куртке нашлись
деньги или еще что-то ценное. Правда, если она точно помнит, чья куртка…
— Да, тогда придется это вернуть, а возвращать-то нечего.
— То-то и оно. Вот что, Степка, если ты в ближайшие дни
увидишь Елену Александровну, попробуй как-нибудь навести ее на разговор об этих
вещах, вдруг что-то сумеешь выведать…
— Попробую.
Они еще поговорили о том о сем и простились. И тут же кто-то
позвонил в дверь. Это явилась Алка.
— Привет, до тебя не дозвонишься, ты с кем трепалась? —
накинулась она на Степаниду.
— С Валеркой.
— У любви, как у пташки, крылья?
— Да какая там любовь! — отмахнулась Степанида. — Просто
сегодня такая история вышла…
Степанида рассказала Алке про записку.
— Ну ни фига себе! А эта куртка у тебя?
— Да.
— Покажи! — потребовала Алка.
— Зачем?
— Надо!
Пожав плечами, Степанида достала куртку.
— На, гляди!
Алка взяла ее в руки, пощупала материал.
— Курточка недешевая! — сказала она.
— Почем ты знаешь?
— «Хьюго Босс», фирма дорогая, будь спок, я-то знаю.
Алка принюхалась:
— Туалетная вода «Дюна», фирма «Кристиан Диор».
— Чего? — вытаращила глаза Степанида.
— Того! Говорю же — мужик этот душился туалетной водой
«Дюна»!
— Алка, ты брешешь?
— Почему это я брешу? Даже не собираюсь! Просто я знаю этот
запах!
— Папа твой, что ли, этой водой душится? — предположила
Степанида.
— Ясное дело.
— Тогда понятно. Ну, что еще скажешь?
— Что мужик этот был не бедный!
— А что нам это дает?
— Не знаю, пока ничего, а там посмотрим. Мы, Степка, должны
заняться этим делом.
— Думаешь? А Валерка говорит: это свободно может быть
розыгрыш.
