— Это невероятно, — произнесла она нарочито спокойно.
Знакомая пожала плечами:
— Очевидно, я ошиблась. Он стоял на другой стороне площади.
Кейт попыталась улыбнуться, но не смогла. К ней протиснулся Уилли.
— С меня довольно. Хочу прогуляться. Пойдем со мной?
Кейт уже начала двигаться к выходу, но ее остановил Массимо, крепко схватив за запястье, и принялся на своем корявом английском тараторить что-то насчет итальянского искусства и его связи с итальянской кухней. Кейт слушала и совершенно ничего не слышала. Уилли был уже на полпути к дверям, а ей хотелось с ним поговорить. Удобного момента пришлось ждать целых пять минут. Наконец она сумела освободить руку от железного захвата итальянского музейщика и пробормотала:
— Простите.
Кейт направилась к выходу, Маркарини и Пассатта двинулись за ней следом.
Морин Слаттери была на верху блаженства. Здешняя пена для ванны пахла фантастически. Теплая мыльная вода приятно обволакивала усталое тело. Она лежала на спине и любовалась дорогой сантехнической арматурой, узорчатыми мраморными стенами, полом, резвящимися херувимами на потолке. Если бы не пистолет, который лежал рядом на краю широкой мраморной раковины, Морин никогда бы не поверила, что это все на самом деле. Даже не вспомнила бы, что она полицейский.
Морин Слаттери засмеялась, закрыла глаза и опустилась в воду по подбородок. В следующей реинкарнации ей очень хотелось вернуться в этот мир в образе Кейт Маккиннон.
Уилли нигде видно не было.
Кейт расстроилась еще больше. Ей так хотелось с ним прогуляться. Она посмотрела на часы. Поздно. Пора возвращаться к Слаттери.
— Пошли в отель, — сказала она телохранителям. Пассатта кивнул, Маркарини закурил сигарету без фильтра, и они направились от Музея Пегги Гуггенхейм к мосту Понте дель Академия, где перешли на другую сторону Большого канала.
На улице стало холодно и туманно. Луна изредка прорывалась сквозь облака, высвечивала какую-нибудь архитектурную деталь и исчезала. Голова Кейт тоже была вся наполнена туманом. Она поежилась. Луна выглянула в очередной раз и осветила канал, сделав его похожим на аллею в парке. Они прошли еще по одному маленькому мостику, держась за влажные металлические перила. Кейт остановилась. Вгляделась в туман.
— Ребята, вы ничего не слышали?
— Что именно, синьора? — спросил Маркарини.
Кейт пожала плечами. Наверное, мне показалось.
— Не важно. — Она убыстрила шаг. Не так-то легко идти на таких тонких каблучках.
Они свернули на маленькую площадь, здесь Кейт прежде не бывала. Магазины и кафе уже все закрыты, ни единой души не видно. От площади в разные стороны расходились четыре улочки.
— Куда пойдем? — спросила она.
— Сюда, — ответил Пассатта. — Выйдем на Калье деи Кампаниле, а потом на площадь Святого Марка.
Улочку освещали несколько старинных фонарей, так что пришлось двигаться в полумраке. Они прошли уже примерно половину пути, когда сзади послышались шаги. Полицейские резко остановились, выхватили пистолеты. Кейт тоже извлекла свой 38-го калибра. Вгляделась в туман, но ничего не увидела. Теперь никаких шагов слышно не было. Только голуби шевелились где-то неподалеку да плескались волны.
— Пожалуйста, синьора, оставайтесь здесь, — сказал Пассатта.
Полицейские разделились. Маркарини двинулся направо, Пассатта налево. Кейт наблюдала, как их силуэты растворились в тумане. И опять ей послышалось что-то странное. Где-то вдалеке Пассатта перекликался с Маркарини, их голоса гулко отражались от стен темных зданий.
Кейт просто не могла стоять здесь и ждать. Чего? Внезапно занервничав, она ринулась по улице и… чуть не упала в канал. Остановилась у самого края. Здесь никаких перил не было, темно, вода плескалась прямо у ее ног. Невозможно было даже определить, где заканчивается суша и начинается вода. Еще полметра или чуть больше, и Кейт могла бы в нее окунуться. Кожа на руках Кейт покрылась пупырышками. В этот момент ее за локоть схватил Маркарини. Она развернулась и наставила ему в лицо свой пистолет.
— Боже! Как вы меня напугали.
— Простите, синьора, — сказал он. — Но пожалуйста, больше от нас никуда не отходите.
Теперь они пошли быстрее. Пересекли небольшую площадь и свернули в еще один темный переулок. Нервы Кейт были на пределе. Неожиданно впереди возникла тень. Мужская фигура, как на картине де Кирико
[53]
. В руке у него поблескивало что-то металлическое. Маркарини и Пассатта показали глазами Кейт держаться за ними, а сами направили дула пистолетов в сторону незнакомца. Но он их теперь увидел и подал голос.
— Все в порядке, ребята, — сказала Кейт телохранителям. — Это Уилли… Что у тебя в руке? — спросила она, когда Уилли подошел.
— Это? — Он показал кусок окисленной бронзы длиной примерно пятнадцать сантиметров с сохранившейся по краям отделкой. — Думаю, это обломок старых перил. Вот, подобрал по дороге. Красивый?
— Красивый, — пробормотала Кейт, — но мы чуть… Впрочем, ладно.
Они свернули на площадь Святого Марка.
— Давай зайдем в кафе «Флориан». — Она взяла Уилли под руку. — Наверное, тебе сейчас хочется выпить.
Они устроились в обитой бархатом кабинке, а Маркарини и Пассатта заняли позицию на площади. Оперлись спинами о колонну и закурили сигареты без фильтра.
— Телохранители? — спросил Уилли.
— Прилипли, не оторвешь. — Кейт попыталась улыбнуться. — Ничего не поделаешь.
Она заказала для всех бренди и попросила официанта отнести бокалы Маркарини и Пассатта. Те многозначительно их подняли, будто предлагая тост.
— Я очень рада тебя видеть. — Кейт сжала руку Уилли.
— Я тоже, — сказал он.
Слева мерцал позолоченный фасад собора.
— Как здесь красиво.
— Есть один интересный фильм с Джули Кристи и Дональдом Сазерлендом. Дело происходит в Венеции. Впрочем, он и для меня староват, а ты тогда еще вообще не родился.
— Может быть, я тогда и не родился, но фильм знаю, — произнес Уилли. — «Теперь не смотри».
— Откуда?
— Разве вообще существует какой-нибудь приличный фильм, который я не знаю? Супруги живут в Венеции, у них умер ребенок, и повсюду, куда они ни смотрят, видят его призрак.
— Точно, — подтвердила Кейт. — Так вот, сейчас меня от Венеции почему-то бросает в дрожь.
— Неужели? А для меня Венеция как сон.
Кейт посмотрела на ползущий по площади туман и поежилась.
Он где-то там?
— Тебе холодно?
