Об операции «Трест» написано множество книг и статей, сняты кинофильмы, в том числе один многосерийный телевизионный (роль Артузова в нем сыграл народный артист СССР Армен Джигарханян). Читателю и зрителю известны сегодня имена десятков людей, принимавших участие в операции. Но одно имя не упоминалось никогда (за исключением одной недавней газетной публикации) – Владимира Федоровича Джунковского.
Генерал–лейтенант старой армии Джунковский был одним из самых примечательных и противоречивых лиц в последние десятилетия существования романовской династии на троне Российской империи. Потомственный дворянин, выпускник элитного Пажеского корпуса, офицер одного из двух старейших гвардейских полков, основанных еще Петром Великим, – Преображенского…
Много лет Джунковский служил губернатором Московской губернии и оставил в Первопрестольной и ее окрестностях память самую добрую. При нем в Москве и иных городах и населенных пунктах наводился порядок, открывались «трезвые» чайные, народные больницы, школы, сиротские и ночлежные дома, библиотеки. Отмечалась и его небезуспешная борьба с традиционной продажностью российского чиновничества и полиции.
Джунковский сыграл заметную роль в развитии, точнее, становлении российской авиации. Вместе с профессором Высшего технического училища Николаем Егоровичем Жуковским он возглавлял Московское общество воздухоплавания, активно участвовал в организации дальних по тем временам перелетов (в том числе по маршруту Петербург– Москва).
Джунковский помогал открытию Московского коммерческого института, университета им. А. Шанявского, Музея изящных искусств (ныне Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина). При нем в Москве было воздвигнуто много памятников, в том числе один из лучших – первопечатнику Ивану Федорову работы скульптора Сергея Вол–нухина.
Организаторский талант Джунковского особенно ярко проявился в его превосходной, с любовью истинного патриота, организации всероссийских торжеств по поводу столетнего юбилея Отечественной войны 1812 года. Его заботами было достойно обустроено Бородинское поле, открыт Музей Бородинской битвы.
Затем, достаточно неожиданно, Джунковский, тогда свиты его императорского величества генерал–майор, был назначен товарищем (заместителем) министра внутренних дел и шефом Отдельного корпуса жандармов. В новой должности Джунковский, человек в высшей степени порядочный и честный, попытался сделать то, что и сегодня, к сожалению, многие считают принципиально невозможным: совместить обеспечение внутренней безопасности государства с нравственным началом.
Так, узнав, что председатель фракции большевиков в Государственной думе Роман Малиновский (к слову, любимец и выдвиженец Ленина) является платным агентом охранки, приказал незамедлительно все контакты с ним прервать, а самому Малиновскому дал понять, что лучше всего тому срочно уехать за границу. Ибо считал: секретное сотрудничество депутата с охранкой недопустимо дискредитирует Государственную думу. (Хотя тем самым он лишался весьма ценного информатора.)
Дальше – больше. Джунковский отдает приказ: исключить из состава секретных сотрудников воспитанников гимназий, реальных училищ, школ и запретить их дальнейшую вербовку, поскольку считал «чудовищным такое заведомое развращение учащейся молодежи, еще не вступившей на самостоятельный путь». Подобный приказ был отдан и в отношении так называемых нижних чинов армии и флота. По убеждению генерала, среди солдат и матросов не должно быть полицейских агентов.
Джунковский считал недопустимым раскрывать имена проштрафившихся либо давно оставивших службу, а также умерших агентов, справедливо полагая, что такие действия подрывают основы агентурной работы спецслужб.
Карьеру Джунковского на этом поприще, при всей ее очевидной пользе для монархии, поломали его честность и принципиальность.
25 марта 1915 года небезызвестный Григорий Распутин учинил в московском ресторане «Яр» настоящую оргию, завершившуюся дебошем. Воспользовавшись предоставленным ему правом прямого доклада государю, Джунковский во всех подробностях сообщил Николаю II о скандальных похождениях «святого старца».
Завершилось все так, как и должно завершиться в прогнившей насквозь империи Романовых: по прямому настоянию императрицы Александры Федоровны Джунковский от занимаемых должностей был отстранен и в качестве начальника бригады 6–й Сибирской дивизии отбыл на фронт. Воевал достойно, вскоре уже командовал дивизией, а затем и корпусом в звании генерал–лейтенанта. Примечательно, что уволился Джунковский из армии уже после Октябрьской революции, причем «с мундиром и пенсией».
При всем своем природном темпераменте председатель ВЧК—ОГПУ Дзержинский не принадлежал к числу людей, принимающих важные решения под воздействием сиюминутного эмоционального порыва. Надо полагать, что решение пригласить бывшего шефа Отдельного корпуса жандармов на работу в ВЧК—ОГПУ в качестве своеобразного консультанта он принял, тысячу раз все просчитав в уме, на холодную голову. Для этого нужно было к тому же обладать немалым гражданским мужеством и чувством ответственности. Одно дело – приглашать и даже призывать на службу в Красную армию в качестве военспецов бывших генералов, совсем другое – на Лубянку.
Дзержинский должен был быть глубоко уверен не только в себе, но и в силах самого Джунковского, не говоря уже о патриотизме, честности и порядочности генерала. А надобность в его услугах была велика чрезвычайно. Дзержинский раньше других своих сотрудников понял, что без изучения опыта бывшего департамента полиции, жандармерии, равно как военной разведки и контрразведки, ВЧК не обойтись.
Джунковского, которому исполнилось тогда всего–то пятьдесят с небольшим, вызвали в Москву из его уединения в Смоленской губернии.
Дзержинскому удалось на первый взгляд почти невероятное – он убедил генерала, что сейчас его патриотический долг – не прозябание в губернской глуши, а служение новому российскому государству. В ноябре 1918 года Джунковский выступил свидетелем на процессе провокатора Малиновского, а затем приступил к своим неопределенно очерченным обязанностям негласного консультанта ВЧК. На Лубянке знали об этом всего несколько человек. По распоряжению властей бывшему губернатору предоставили квартиру на Арбате.
Уже при первой встрече Джунковский произвел на Арту–зова сильное впечатление. Это был крепко сложенный, подтянутый, уже немолодой человек, словно излучающий чувство собственного достоинства. Одет он был в потертый, но хорошо отутюженный офицерский китель, разумеется, без погон, в галифе и хоть явно не раз чиненные, но до блеска начищенные сапоги. Тому было простое объяснение – до революции офицеры, даже находясь в отпуске за границей, не имели права носить цивильное платье. Только форму. Так что у бывшего генерала просто не имелось ни одного гражданского костюма.
Александр Блок после свержения самодержавия был секретарем Чрезвычайной следственной комиссии, учрежденной Временным правительством для расследования противозаконной деятельности бывших царских министров и высших сановников. Среди допрошенных в его присутствии свидетелей был и Джунковский. В своем дневнике великий русский поэт записал: «В. Ф. Джунковский. 5 февраля 1913 г. – 19 августа 1915 г. – товарищ министра внутренних дел, при Маклакове и немного при Щербатове. Погоны генерал–лейтенанта. Теперь начальник 15–й Сибирской стрелковой дивизии. Неинтересное лицо. Голова срезана. Говорит мерно, тихо, умно. Лоб навис над глазами, усы жесткие. Лицо очень моложавое и загорелое… Нет, лицо значительное. Честное. Глаза прямые, голубовато–серые. Опять характерная печать военного. Выражения (удрали, уйма, надуют, как стеклышко). Прекрасный русский говор».
