Федоров вернулся в Москву и доложил руководству о результатах поездки. Подчеркнул, что у него сложилось впечатление, что Савинков настроен приехать, но предварительно проверив еще раз реальность ЛД. Так оно и случилось.
Савинков, никого не предупредив, послал в СССР своего эмиссара. И не кого–нибудь из гражданских сотрудников своего штаба, а полковника Павловского. О прибытии Павловского Шешеня сообщил помощнику начальника КРО ОГПУ Сергею Васильевичу Пузицкому, игравшему роль второго лидера ЛД и руководителя военного отдела, профессора артиллерийской академии комбрига Новицкого.
Прежде чем явиться в Москву, Павловский устроил бандитский налет на советскую территорию, с боем прорвалсяя через границу, вошел в Демянск, ограбил почту, остановил поезд и обобрал пассажиров. Как всегда, грабежи сопровождались зверскими убийствами коммунистов, советских работников, просто мирных жителей – для устрашения. С новым кровавым «хвостом» 16 сентября 1923 года, в сопровождении верного «оруженосца» Аркадия Иванова он словно снег на голову свалился на Леонида Шешеню.
Павловский не Фомичев, действия которого можно было контролировать, а им самим незаметно, но твердо управлять. Павловский был опасный, бешеный зверь, способный натворить много бед. В разговорах с Шешеней (а затем и с сотрудниками Артузова) он не скрывал, что подозревает ЛД в контактах с ОГПУ.
По согласованию с руководством Артузов приказал Павловского арестовать. Учитывая физическую силу полковника, его постоянную настороженность, владение приемами самозащиты и всеми видами личного оружия, требовалось по возможности точно рассчитывать все действия при аресте.
Павловского пригласили встретиться с военным руководителем ЛД комбригом Новицким. При входе в квартиру Пузицкого физически сильные сотрудники КРО Николай Демиденко и Василий Пудин не без труда скрутили полковника.
Телохранителя Павловского, выполнявшего в банде и функции палача, Аркадия Иванова на улице взял любимец КРО, добродушный богатырь Гриша Сыроежкин. В молодости Григорий серьезно занимался самым популярным в России до революции видом спорта – французской борьбой. Он наверняка достиг бы чемпионских высот, если бы в одной из схваток не сломал руку, кость срослась неправильно, и с карьерой профессионального борца пришлось расстаться. Но ни один «нормальный» мужчина сладить с Гришей не мог.
Аркадию не повезло – когда его в пролетке везли на Лубянку, он попытался бежать, ударил Сыроежкина, тот стукнул бандита по голове рукояткой нагана. Иванов скончался на месте.
Первые дни Павловский молчал. Тогда ему предъявили длинный список совершенных им на советской земле кровавых преступлений. Даже малой части их было бы достаточно, чтобы трибунал без малейших сомнений вынес ему смертный приговор. А Павловский, при всей его несомненной храбрости, оказывается, хотел жить. Потому и заговорил. Более того, он согласился оказать содействие контрразведчикам, хотя Дзержинский лично предупредил его, что ОГПУ никаких гарантий на жизнь дать ему не может. Судить его все равно будут. Видно, очень уж не хотелось Павловскому расставаться с жизнью, а каждый день в тюрьме был ее продлением. Как позднее выяснилось, полковник не исключал и возможность побега.
Появление в Москве Павловского и его арест вынудили Артузова внести в операцию существенные коррективы. Игра с Савинковым вступила в новую фазу. Теперь в Париже стали получать письма от Сержа, написанные им под диктовку Артузова. Конечно, были предприняты все меры, чтобы Павловский каким–нибудь заранее условленным знаком не дал Савинкову понять, что пишет не по доброй воле, а по принуждению.
Писем было несколько на протяжении всей зимы 1923/24 года и наступившей весны. Павловский информировал Савинкова о своей успешной работе в организации ЛД и якобы совершенных терактах и диверсиях. В качестве доказательств использовались специально опубликованные в газетах сообщения о пожарах, катастрофах на железных дорогах и тому подобных происшествиях, которых в те годы по ряду причин (изношенность заводского оборудования, локомотивов, железнодорожных путей, низкая квалификация рабочих, вчерашних крестьян, острая нехватка квалифицированных инженеров и мастеров) было действительно слишком много. Их подавали как результат диверсий членов ЛД.
Федоров вновь приехал в Париж во второй половине апреля 1924 года, но Савинкова не застал: тот был в Лондоне, где пытался добиться денежной помощи от английской разведки. В отсутствие Савинкова Андрей Павлович коротал время в компании… Сиднея Рейли, который весьма интересовался деятельностью ЛД и намеком дал понять, что и сам не прочь поехать в Россию. Федоров обещал сообщить об этом руководству Центра, что, разумеется, и сделал. Таким образом матерый английский разведчик фактически сам начал готовить операцию по своей поездке в страну, где он, как известно, в соответствии с приговором Революционного трибунала был приговорен к расстрелу.
Наконец Савинков вернулся из Лондона, и на протяжении трех дней Федоров вел с ним переговоры, в ходе которых информировал о «возникших разногласиях» в ЛД и заочном избрании его, Савинкова, лидером организации. В те же дни в роли курьера ЛД в Вильно был направлен Григорий Сыроежкин с письмом Павловского, в котором тот просил Савинкова приехать в Москву для устранения разногласий и укрепления организации.
Савинков все более укреплялся во мнении: надо ехать в Россию. Он даже стал настаивать на этой поездке, но при одном условии – за ним должен приехать Павловский. Тут опытный конспиратор проявлял осторожность, похоже, он был обеспокоен длительным отсутствием самого, как он полагал, надежного помощника и доверенного лица.
Федоров вернулся в Москву и доложил обо всем Артузо–ву. Артур Христианович был встревожен настроением Савинкова. Весь план оказался под угрозой срыва, поскольку о поездке Павловского в Париж не могло быть и речи.
Оставался только один способ успокоить Савинкова: устроить встречу Фомичева с Павловским в Москве. По приглашению ЛД Фомичев охотно приехал и принял участие в двух инсценированных Артузовым совещаниях руководства организации, на которых присутствовал и Павловский. Готовя полковника к встрече с гостем, Артузов и не пытался пробудить в душе собеседника какие–либо человеческие чувства. Артур Христианович просто предупреждал Павловского, что квартира надежно охраняется и что малейшая попытка при встрече с Фомичевым нарушить установленные для полковника правила игры кончится для него плохо. Этот язык Павловский понимал прекрасно.
Полковник успешно сыграл отведенную ему роль. Он нахваливал Фомичеву «Либеральных демократов» за то, что они наконец переходят к энергичным действиям, просил Ивана Терентьевича передать Савинкову его просьбу – разрешить остаться в России, чтобы помочь своим опытом и личным участием в намеченных серьезных диверсиях и террористических актах.
Однако Артузов понимал, что все по–прежнему висит на волоске. В конце концов Савинков может заупрямиться всерьез и категорически приказать Павловскому вернуться в Париж. Это надо было предупредить. И Артузов придумал новую комбинацию, одобренную руководством.
10 июня Фомичеву показали тревожную телеграмму: в Ростове при попытке ограбить почтовый вагон (а он знал, что ЛД нуждалась в деньгах) ранен Павловский. В сопровождении сотрудника КРО Фомичев срочно выехал в Россию. Павловского, однако, он в городе не застал: местные «активисты» сообщили ему, что Сергея Эдуардовича уже отправили на излечение в Москву, поскольку здесь, на месте нападения, ему оставаться было крайне опасно.
