Чем еще силен Рейли? По некоторым данным, сын капитана торгового парохода. Основное воспитание и получил в русской среде. Служил в Восточно–Азиатской компании, был ее главным агентом в Порт–Артуре. У русской спецслужбы были серьезные основания подозревать Рейли в связях с японской разведкой в период войны с Японией, затем он годами жил в Петербурге, подолгу бывал в Москве и Одессе. Значит, способен легко и убедительно приспособиться к русскому окружению. Это тоже кое–что значит для разведчика–нелегала. Ставится новый плюс. К нему добавляются плюсы за свободное владение семью языками.
Глаза бегут по строчкам, и из сухого факта вычленяется еще одна сторона характера – умение сходиться с людьми. В Петербурге Рейли не давал покоя подвиг американцев братьев Уилбера и Орвилла Райтов, 17 декабря 1903 года первыми в мире совершивших полет на построенном ими самолете с двигателем внутреннего сгорания. Организуется российское общество «Крылья». И не кто иной, как Рейли, один из его учредителей, умело использовал воздухоплавательный клуб для приобретения множества важных связей в русских кругах, в том числе в хорошо законспирированных и влиятельных масонских ложах.
Итак, Артузову рисовался человек смелый в своих начинаниях, больших возможностей. Не случайно он завербован английской разведкой.
С началом мировой войны Рейли не упускает шанс заработать и на этом. Он едет в Японию, чтобы заключить контракты на поставки военного снаряжения. Из Японии перебирается в Америку, передает крупные заказы здешним фирмам. За границей и в России Рейли успешно проворачивал финансовые спекуляции. Его личное состояние достигало трех миллионов долларов. По масштабу тогдашних цен громадные деньги.
В Канаде Рейли вступил в RAF – Королевский воздушный флот. Ему присваивают первичное офицерское звание «второго лейтенанта» (соответствовало чину подпоручика в старой российский и лейтенанта в нынешней армии). Его приглашают перейти в СИС – английскую разведку. Здесь ему дают оперативный псевдоним ST–1. Используя давние связи в Германии, агент ST–1 сообщает в Лондон немецкую программу строительства подводных лодок. Потом он сам проникает в Германию и добывает секреты кайзеровского флота непосредственно в высшем штабе, аналогичном британскому Адмиралтейству. Впрочем, особого героизма дляя этого, возможно, и не требовалось: у Рейли были давно налаженные связи и в берлинской разведке.
Когда в России свершилась революция, английская разведка сразу же переориентировала его – он должен работать в стране большевиков. На борту английского крейсера Рей–ли прибывает в Архангельск. Отсюда, воспользовавшись неопытностью и доверчивостью местных советских работников, пробирается в Петроград и сразу оказывается в центре очередного заговора контрреволюции. Активное участие в нем приняли и дипломатические представители некоторых западных стран.
Петроград, весна 1918 года. Рейли снова в городе «светлых грез» – так он любил называть Северную столицу. Ищет безопасное убежище.
Артузов раскрывает конверт с фотографиями. Находит портрет красивой женщины: Елена Михайловна Боюжов–ская, кокотка. У нее и остановился Рейли. Счастливая звезда, как ему кажется, движется к зениту на политическом небосводе. Рейли не собирается долго оставаться в Петрограде. Его цель – Москва, где активно действует против советской власти глава английской дипломатической миссии Роберт Брюс Локкарт.
В военное время в Москву попасть нелегко. Нужен пропуск. Где добыть? Рейли перебирает в памяти всех бывших петербургских друзей. Останавливается на своем давнем агенте Александре Грамматикове.
Грамматиков не подвел – сумел достать документы, и какие! По одному из них «товарищ Релинский» являлся комиссаром (!) по перевозке запасных автомобильных частей во время эвакуации Петрограда. Это давало ему возможность свободно передвигаться между Москвой, Петроградом и Вологдой, иногда даже в комиссарском вагоне. Теперь надо осесть здесь, осесть тайно. Рейли не был бы разведчиком, если бы не умел отличить организованную слежку от случайного внимания сотрудников ЧК или уголовного розыска. Он быстро установил, что к нему и Грамматикову присматриваются. Нужен был трюк, который бы отвел подозрение от него, вернее, позволил бы оторваться от хвоста. В дождливый день на перрон Николаевского вокзала к поезду Москва—Петроград подошли двое. Один – Грамматиков, второй – человек, похожий на Рейли. Сам Рейли из–за укрытия следил за посадкой своих друзей и был удовлетворен, когда поезд увез его двойника и прилепившегося к нему наблюдателя.
За убежищем дело не стало: в его кармане лежало написанное еще в Петрограде рекомендательное письмо Грамматикова своей племяннице – актрисе Художественного театра Елизавете Оттен.
Артузов поднимает еще несколько справок. Они касались «дела» латышских стрелков. Слово «дело» взято в кавычки, потому что в действительности такового никогда не существовало, а была весьма эффективная комбинация ВЧК, всю правду о которой рассказать стало возможным лишь лет сорок спустя.
Так уж сложилось, что к лету 1918 года самыми боеспособными и преданными советской власти были латышские части. Потому именно латышским стрелкам была доверена охрана Кремля и других важных государственных учреждений в Москве и Петрограде. Резиденты разведок некоторых стран правильно рассудили, что судьба любого заговора против Советов в значительной степени будет зависеть от того, какую позицию займут латыши.
События развивались следующим образом.
В Петрограде появились два молодых командира, приехавшие из Москвы. Оба латыши. По выправке, аккуратности униформы похожи на младших офицеров старой армии. Им удалось связаться с военно–морским атташе английского посольства (оно еще не переехало в Москву), капитаном
{52}
Фрэнсисом Алленом Кроми. Их первая встреча состоялась в ресторане гостиницы «Французская». Командиры убедили Кроми, что в среде латышских стрелков зреет серьезное недовольство властью, что они готовы выступить против правительства, если будут поддержаны армейскими частями.
Для большего правдоподобия к операции был подключен командир 1–го дивизиона латышских стрелков Эдуард Бер–зин. Воодушевленный реальной перспективой ареста советского правительства силами охраняющих Кремль латышских стрелков, Кроми дал Берзину и одному из молодых командиров, который представился ему как бывший офицер Шмитхен, рекомендательное письмо к Локкарту. Убедившись в подлинности письма (одним из доказательств стало обилие… орфографических ошибок. Кроми был не силен в грамматике родного языка, и Локкарт это хорошо знал), Локкарт дал латышам рекомендательные письма к командующему английскими войсками в Архангельске генералу Пулю и сопроводительные документы на бланках британской миссии с печатями и своей подписью. (Предполагалось, что после ареста советского правительства латышские стрелки через Архангельск на английских судах вернутся на родину.)
Стрелкам нужны были и деньги. У Локкарта имелись на руках крупные суммы, которые ему охотно жертвовали российские заводчики и купцы.
Локкарт принял латышей на своей квартире в Хлебном переулке, дом 19, но он был достаточно осторожен, чтобы не держать сумки с деньгами при себе, и вообще, из соображений конспирации ему больше не следовало лично встречаться с Берзиным и Шмитхеном (настоящее имя которого, Ян Буйкис, было раскрыто лишь несколько десятилетий спустя).
