– Понимаю… Полковник будет уверять РОВС в своей преданности ему, верности взятым на себя обязательствам и чем больше жару проявит, тем больше вызовет к себе подозрений.
– Именно! И наша стрела попадет в самое уязвимое место. Они начнут поспешно сокращать круг связей полковника, неизбежно высветят ряд людей и каналов. В итоге мы парализуем деятельность прибалтийского филиала РОВС, выключим Энгельгардта из активной борьбы, а при благоприятном стечении обстоятельств даже вынудим его поработать бесплатно на советскую власть. А теперь, – подытожил разговор Артузов, – поезжайте в Ленинград. Там вы встретитесь с Андреем Павловичем Федоровым. От него узнаете все остальное. Федоров – большой специалист по РОВС, он встречался в Париже с самим Кутеповым…
«На прощанье Артузов пожал мне руку, – вспоминает далее Дмитрий Георгиевич, – и дал еще один дельный совет. Прежде чем сесть на пароход, сказал он, надо навестить проживающую в Ленинграде сестру жены Карла. Кто такой Карл, вам расскажет Андрей Павлович. Намекните ей, что можете передать от нее письмо сестре в Ревель. Это может вам пригодиться в подходе к Энгельгардту».
…Дело в том, что Артузов уже держал на примете в Таллине одну интересную семью, которая прежде проживала в Петербурге. Глава семьи – немец Карл в свое время осел в России, служил в частной торговой немецкой фирме. После революции он выехал с семьей в Эстонию, стал директором крупного промышленного предприятия. Жена его – русская. О самом Карле было известно, что он весьма лояльно относится к СССР, более того, вместе с семьей хотел бы вернуться в Ленинград. От имени Карла родственники его жены, проживающие в Ленинграде, подали прошение официальным органам.
Артузов рассчитывал, что Карл, занимая видное положение в таллинском обществе, знает Энгельгардта или может легко с ним познакомиться, чтобы помочь, в свою очередь, Федичкину, если тот заручится рекомендательным письмом к его жене.
И вот Федичкин в Ленинграде. Первая встреча, конечно, с Андреем Павловичем Федоровым. Он снабдил Дмитрия Георгиевича нужными сведениями о Таллине, подтвердил, что кратчайший путь к знакомству с Энгельгардтом – через Карла и его жену Нинетту. Но к ним так просто не пойдешь. Нужны рекомендации. Федоров дал Федичкину номер телефона их ленинградских родственников. Дмитрий Георгиевич встретился с сестрой Нинетты Мери Федоровной.
«Дверь открыла солидная дама в парадном шелковом платье с кулоном на золотой цепочке, – рассказывал он. – Я представился, сказал, что в Ленинграде проездом и на днях отплываю в Ревель по коммерческим делам. Теперь следовало объяснить хозяйке цель моего визита.
Начал с того, что якобы случайно от проживающих в Ленинграде своих сестер (а они действительно там жили) узнал о ее родственниках в Ревеле. Мол, говорят, будто муж вашей сестры занимает там хорошее положение, вхож в деловые круги. Вот я и хотел посоветоваться: нельзя ли мне по приезде в столицу Эстонии обратиться к нему за помощью по некоторым вопросам?
– Да, да, – оживилась Мери Федоровна. – Карл у нас отличный коммерсант, в деловых кругах у него доброе имя. Знаете, – вздохнула она, – он и Нинетта очень сожалеют, что покинули Россию, и мечтают скорее вернуться домой. Они уже просили разрешения на это».
Карл и Нинетта встретили гостя с некоторой настороженностью. Федичкин вручил им письмо. Прочитав его, супруги дружно заулыбались. Холодок исчез, и Федичкин был приглашен в гостиную. С этого дня он стал, не забывая, конечно, о конспирации, очень часто бывать в их доме. Подружился с хозяином. Карл внимательно следил за тем, что происходит в Советской стране, не переставал удивляться масштабности и грандиозности строительства, мечтал и сам там поработать.
Такие взгляды тогда на Западе разделяли многие прогрессивно мыслящие люди, и не только коммунисты. В ту пору они искренне верили, что в советской России строится новое, светлое будущее, пример для всего человечества. Сегодня их взгляды принято пренебрежительно называть иллюзиями… Действительно, легко решить арифметическую задачку для пятого класса, если заранее заглянуть на последнюю страничку учебника, где напечатаны все ответы. Не будем же бросать камни в давно ушедших из жизни людей за то, что их мечты, стремления и надежды не оправдались, и не по их вине.
…Во время частых и все более откровенных бесед речь заходила и о русских эмигрантах. Однажды Федичкин рискнул назвать имя Энгельгардта. Карл был знаком с ним по клубу. Отозвался о нем нелестно. Надо сказать, что Карл оказался человеком проницательным, он быстро понял, что интерес Федичкина к Энгельгардту не простой, но вида не подал. Как бы между прочим он сообщал чекисту все новые и новые сведения о полковнике, намекнул на связи последнего с Парижем и Лондоном. Постепенно отношения Федичкина с Карлом стали очень доверительными. В конце концов с санкции Артузова Федичкин рассказал Карлу о цели своего приезда в Эстонию. Карл обещал оказывать чекисту всяческую помощь и до конца оказался верным своему слову.
Теперь Федичкин уже прямо обратился к Карлу с просьбой не мешкая начать работу с полковником. Выяснилось, что у Карла уже имелся определенный план.
– Судя по тому, какие ставки Энгельгардт делает в карточной игре в клубе, – сказал он, – можно понять, что он пребывает в материальных затруднениях. Я приглашу его к себе и пригрею…
Так Карл и сделал. За бокалом вина бывший полковник разоткровенничался, посетовал на свою бесприютную судьбу и безденежье.
– Чем же вам помочь? – спросил в раздумье Карл. – Дать вам работу на своей фабрике? Пыльно и хлопотно. Да и жалованье не ахти какое. Но я могу предложить вам более знакомое и выгодное занятие. Почему бы вам не установить отношения со мной как с немецким представителем? Ведь я заместитель председателя немецкого землячества. Говорю это вам не как человеку, имеющему дело с РОВС, а как частному лицу. Вы станете передавать мне интересующую меня информацию, я вам – деньги. Ваши личные счеты с большевиками меня не интересуют, и я не собираюсь в них встревать.
Энгельгардт на какой–то миг задумался, точнее, сделал вид, что задумался. В голове его мгновенно промелькнула мысль: деньги сами текут к нему в руки. Он, конечно, знал, что после операции «Трест» иностранные спецслужбы утратили былой интерес к белогвардейцам и их организациям, не без основания полагая их продажными и уже не способными на серьезные дела. А тут немцы (а он не сомневался, что директор крупного предприятия, играющий видную роль в немецкой общине, Карл – резидент разведки Германии) предлагают ему сотрудничать с ними. И раздумывать нечего – надо соглашаться, пока не передумали.
– По рукам! – сказал Энгельгардт решительно. Хозяин и гость чокнулись, закрепляя сделку.
Так Энгельгардт начал работать на «немецкую разведку».
Обо всех шагах, предпринимаемых полковником по вербовке шпионов и подбору террористов, направляемых в нашу страну как РОВС, так и при его посредничестве спецслужбами западных разведок, он сам сообщал Карлу. Эта информация незамедлительно поступала к Федичкину, а затем, естественно, становилась достоянием Центра.
