— Ну что, отец, тебе пора. К соседям не ходи, о нас никому ни слова и долго не задерживайся. Что есть там у тебя, тому мы будем и рады.
«Тихий» кивнул головой: мол, все понятно. Затем уже при выходе из бани сказал:
— Я мигом, ребятки, захвачу продукты да подброшу корове сена — и сразу назад. А вы располагайтесь, отдыхайте, а то вас ждет трудная ночь.
Старик тут же скрылся за дверью. По тропинке с корзиной в руке, только без веников, шел медленно, не торопясь, так как знал, что за ним следят из банного окошка. Вскоре он скрылся в своем доме, откуда вышел уже с тяжелой корзиной. Поставил ее на высокую скамейку около дома и, вытащив из навозной кучи вилы, вошел в хлев, где находился не больше пятнадцати минут. И вот он опять в бане. Разложив на нижней полке на белую тряпицу большой каравай хлеба, нарезанное кусками сало, полтора десятка соленых огурцов, поставил кринку с молоком и пригласил ребят к трапезе. Ваня хлопнул ладонями, потянул носом и возбужденно сказал:
— Вот это дед! Ай да наш милый дедуля! Закусон принес что надо. Давай, Петюня, усаживайся.
Тот вскочил с полки и толкнул Ваню головой в живот. Они готовы были уже сойтись в борцовской схватке, но Кузьмин бросил на них строгий взгляд, и они сразу успокоились. Усевшись на верхней полке, ребята аппетитно жевали розовое сало с хрустящими огурчиками и ели необыкновенно вкусный хлеб с запахом тмина и еще неизвестных каких-то им ароматных трав. На нижней полке сидел командир со стариком, который похваливал жену, мастерицу на все руки. Эта она сама пекла хлеб, ставила огурцы и солила по известной только ей технологии сало, которое моментально таяло во рту. Изредка Кузьмин подходил к окошку и внимательно смотрел на тропинку. Ничего подозрительного он не замечал. А старик часто улыбался и приговаривал:
— Ешьте, ешьте, ребятки. В Ленинграде, говорят, голод начался. Когда вы теперь попробуете такой пищи?
«Тихий» озверел
Старик ждал гостей… По телефону начальник ауссенштелле сообщил ему, что группу захвата он возглавит сам. Напряжение у «Тихого» достигло наивысшего предела. Ему казалось, что сердце у него стучит, словно церковный колокол. Он не выдержал, встал и заглянул в окошко. Нет, немцев не было. Да с этой стороны они и не должны были появиться. Он сам предупредил Гюльцова, чтобы к бане они подкрались с обратной стороны, которая была вне обзора из окошка. Это было гораздо дальше, но зато предатель был уверен, что так будет легче захватить «незваных» посетителей. Чтобы снять нервное напряжение, старик отхлебнул молока из кринки и протянул ее Пете. Тут же резко скрипнула банная дверь, и затопали тяжелые сапоги. Разведчики вскочили и с ненавистью смотрели на старика. А он побледнел, руки у него задрожали, он дико вскрикнул:
— Быстрей, господин Гюльцов!..
Кузьмин выхватил у старика кринку с молоком и хотел было опустить ее на голову предателя, но тут один за другим в баню с криком ворвались пятеро фашистов. По приказу высокого офицера солдаты оттеснили разведчиков дулами автоматов к печке. Затем их ткнули лицом к стене и приказали поднять руки. Офицер долго что-то кричал им по-немецки. Из длинной речи и жестикуляции рук эсэсовца они поняли одно: их ждет расстрел. Потом разведчиков обыскали. К удивлению офицера, у них ничего не нашли. Он грозно посмотрел на старика, а тот, согнувшись почти до земли, залепетал:
— Да шпионы, шпионы они. Красные, чует мое сердце…
Петя с ненавистью смотрел на предателя, затем плюнул и гневно крикнул:
— Иуда, ты ответишь за свое предательство!
Старик еще больше сжался, а офицер махнул рукой и приказал что-то солдату, стоявшему у двери. Тот подтянулся, отдал ему честь и прорычал:
— Яволь…
И выскочил на улицу. Офицер подошел к Пете, сжал ему подбородок и спросил что-то у него по-немецки. От резкой боли Петя чуть было не закричал, но, вырвавшись из железной хватки гитлеровца, покачал головой: не понимаю, мол. Офицер улыбнулся и ударил мальчика в челюсть. Пете показалось, что он проплыл по воздуху несколько метров, а затем рухнул в угол бани. Кузьмин и Голубцов рванулись к офицеру. Тот испуганно попятился назад, а потом крикнул солдатам, и они набросились на разведчиков: пинками и ударами автоматов их повалили и начали с яростью избивать.
Тут в баню влетел солдат с маленьким человеком в неимоверно длинном черном пальто. На шее у него болтался ярко-зеленый шарф, а на голове была широкая фетровая шляпа. Он тяжело дышал и постоянно вытирал дрожащими руками обильный пот с худого лица. Солдат отдал офицеру рапорт, а этот человек, похожий в своем одеянии на клоуна, заискивающе смотрел на эсэсовца. Офицер рявкнул, и солдаты оставили разведчиков в покое. К ним тут же подлетел маленький человечек, выпятил свою тщедушную грудь, на русском языке петушиным голосом прокричал:
— Встать, сволочи! Вам приказывает встать сам господин Гюльцов.
Шатаясь из стороны в сторону, с заплывшими от побоев глазами, первым поднялся на ноги Кузьмин. За ним, зажимая обеими руками нос, из которого обильно сочилась кровь, встал Петя. В центре бани никак не мог подняться Ваня — фашисты сильно повредили ему правую ногу. Иван пытался опереться на нее и тут же падал со стоном. Петя и командир подхватили его под руки и помогли удержаться в вертикальном положении. За ними с улыбкой наблюдали разгоряченные схваткой фашисты. А старик-предатель, сидя на нижней лавке, покрикивал:
— Так им, краснокожим, и надо. Еще не мешало бы им всыпать. Так они быстро все расскажут.
Тут предатель, заметив, что Петя с глубокой ненавистью смотрит на него, закричал:
— Ишь, волчонок, смотрит-то как на меня… Господин Гюльцов, ему еще бы добавить. У, настоящий волчонок.
Старик, не выдержав, вскочил и замахнулся на мальчика, но офицер через переводчика приказал ему сесть на свое место. Петя улыбнулся и отвернулся от предателя. Начальник ауссенштелле обошел еле державшихся на ногах ребят и сказал:
— Очень жалко, что так вышло. Больше мы вас бить не будем, конечно, если вы будете благоразумными. Расскажите о своем задании. Кто вас послал? И можете отправляться на все четыре стороны…
Расстегивая шинель, эсэсовец подошел к Пете, вытащил из кармана кителя кипенно-белый носовой платок и вытер кровь с подбородка мальчика. Потом с сожалением покачал головой и протянул платок Пете. Разведчик решил: этот высокий офицер начинает с ним какую-то игру. Он чуть не плюнул фашисту в лицо, но интуиция разведчика и накопленный определенный опыт работы в тылу противника подсказывали ему, что он успеет это сделать. А пока он взял из рук гитлеровца носовой платок и высморкался в него — он стал моментально красным. Офицер опять покачал головой и продолжил:
— Мы сможем переправить вас всех даже в Ленинград, конечно, если у вас будет такое желание и вы все правдиво расскажете о своей разведывательной работе. Итак, я жду… Кто вас послал? Какое у вас было задание?
Он ткнул пальцем в Кузьмина. Командир поднял голову, подтянулся, выплюнул сгусток запекшийся крови и ответил:
